Сказочное невезение

– И я вляпался! – крикнул Кристофер в ответ. – Пришлось наняться лакеем. Ты там не оголодала?

– Внизу всегда есть еда, – крикнула в ответ Милли, – но откуда она берется, я не знаю.

– А как ты сюда попала? – проорал Кристофер.

Эхо делалось все громче и громче. Что ответила Милли, ни один из нас не расслышал.

Кристофер прокричал:

– Ты ведь знаешь, что основные изменения происходят в верхней части здания, да?

Милли, кажется, крикнула в ответ, что, разумеется, знает, она же не дура, вот только выбраться не получается.

Она попыталась пересказать, как и во что влипла, пока мы одолевали еще несколько витков. Потом Кристофер принялся орать поверх ее объяснений, что одно из этих мест наверняка идеально подходит для того, чтобы они могли там поселиться втайне от всех, но тут мы добежали до последнего витка и обнаружили, что лестница упирается в перекрытие. Эхо внезапно смолкло. Мы оказались в вестибюле, выложенном простым камнем, без всяких узоров.

Кристофер прекратил орать и повернулся ко мне:

– Живее, Грант. Где вторая лестница?

Мы помчались через вестибюль туда, где, по нашим понятиям, должна была заканчиваться вторая спираль, но там оказалась только стена. В ней были окошечки, они выходили на лес; что-то явно было не так.

– Мы запутались, – пропыхтел Кристофер и помчался в обратную сторону с такой прытью, что я едва за ним поспевал.

В том конце вестибюля оказалась дверь. Кристофер вылетел через нее на самую середину довольно просторной комнаты и встал как вкопанный рядом с наваленными грудой креслами и диванами, накрытыми куском ткани. Дальше, сквозь широкие окна, был виден сад, заросший по большей части сорняками. По ним стучал дождь. В стене слева были другие окна, тоже выходившие на сорняки, в углу стояла какая-то арфа, а еще был пустой камин у стены справа – и все.

– Не здесь, – произнес Кристофер с обреченным видом.

Я едва успел сфотографировать эту арфу, а он уже снова сорвался с места и помчался обратно, в вестибюль к лестнице.

– Кажется, я видел тут дверь, – долетел издалека его голос. – А, вот!

Дверь находилась за лестницей. Кристофер открыл ее и бросился вперед еще до того, как я его догнал; когда же догнал, то увидел, что он медленно, осторожно пробирается по темному каменному коридору. По обеим сторонам его было по двери, еще одна дверь в конце. Дверь справа была открыта, за ней мы увидели что-то вроде гардеробной: шеренга пыльных сапог на полу, несколько неопрятных накидок на вешалках и окно, все в паутине, выходившее на мокрый перелесок. Кристофер что-то сердито забормотал и, отпихнув меня, рванул дверь в другой стене коридора. За ней оказалась столовая, такая же пыльная и заброшенная, как и гардеробная; окно ее тоже выходило на заросший сад.

Кристофер выразил все свои чувства, захлопнув эту дверь еще до того, как я успел щелкнуть фотоаппаратом. Он помчался к двери в конце коридора.

За ней оказались кухни – два вполне уютных на вид помещения с креслам и-качалкам и, большими деревянными столами, в дальнем была еще и печь. Дальше находилась кладовка, за которой начинался залитый дождем двор, окруженный красными сараюшками-развалюшками. Теперь уже и Кристофер не мог не признать, что дом, где мы оказались, много, много меньше башни с двойной лестницей.

– Не понимаю! – пожаловался он, остановившись у стола во второй кухне. – Я не ощутил никаких изменений. А ты?

Вид у него был такой, будто он того и гляди разревется.

Вот только лучше бы он не орал так громко. По всем признакам, на кухне совсем недавно кто-то побывал. От плиты веяло жаром, на одном из кресел-качалок лежал мешочек с вязаньем. На столе, рядом с каким-то журнальчиком, я заметил крошки – можно подумать, что кто-то читал за завтраком.

– А может, перемена произошла, пока вы с Милли пытались перекричать друг друга, – сказал я совсем тихо, в надежде, что Кристофер сообразит, куда я клоню.

Он посмотрел на плиту, на вязанье, на стол.

– Видимо, именно здесь Милли и питается, – сообразил он. – Грант, оставайся здесь, на случай, если она появится. А я поднимусь по лестнице, посмотрю, что там творится.

– А Милли любит вязать? – спросил я, но он уже умчался и ничего не услышал.

Я вздохнул и присел на стул у стола. Мне, в отличие от Кристофера, было понятно, что где-то на последнем витке лестницы расходятся в разные стороны. Милли, по всей видимости, оказалась в каком-то другом месте, которое походило на это не больше, чем деревянная башня – на Столлери. Мне дом совсем не нравился. Здесь жили люди. Здесь стояла их мебель, висела их одежда, лежало их вязанье – они могли вернуться в любой момент и поинтересоваться, чего это я к ним приперся. Как отвечать на этот вопрос, я понятия не имел. Может, спросить у них, не видели ли они Милли?