Сказочные повести

Вдруг закричала черная птица в клетке. Николай чуть не подскочил — он думал, что это чучело. Крик был такой пронзительный, словно птица чего-то испугалась. Кошка спрыгнула с коленей Николая и спряталась под стол. Кошка, лежавшая на подлокотнике, встала, выгнула спину и зашипела на что-то, видимое только ей.

Флоринда забеспокоилась.

— Странно, — забормотала она.

Наконец она не выдержала.

— Я сейчас выйду как будто в туалет, — сказала она. — Посмотрю, что там делается. А то вдруг случится что-нибудь непоправимое.

Николай последовал за ней. Ему не хотелось оставаться одному в этой чудной комнате.

В коридоре Анны не было.

Флоринда заглянула на кухню — пусто. Они поднялись на второй этаж, посмотрели в одной комнате, в другой — Анны нигде не было.

Потом они спустились в подвальный этаж, где была каминная. Окна каминной выходили в крохотный садик. В комнате были беспорядочно навалены какие-то ящики и коробки, но Анны тут не было. Осмотр чуланов тоже не дал никаких результатов.

Флоринда молча поднялась на первый этаж. Николай был напуган.

В коридоре Флоринда снова внимательно все оглядела. Вдруг она нагнулась, подняла что-то с пола и протянула Николаю. Это была сережка с подвесной жемчужиной. Одна из тех, что сегодня были на Анне Ульсен.

— Что-то случилось, — прошептала Флоринда.

— Мне кажется, — тоже шепотом сказал Николай, — мне кажется, что ее похитили.

Помощник пришел в полдень. Максим сидел, уронив голову на руки.

— Есть тут кто? — крикнул помощник из помещения магазина.

— Да, я приехал, — отозвался Максим, удивляясь, что так долго просидел без движения. У него разболелась голова, ныло плечо.

— Что-нибудь случилось? — Помощник заглянул к нему в кабинет.

— Нет, все в порядке.

— Но ты еще не открыл…

— Да, я был занят… И кроме того, поздно пришел.

Он избегал смотреть помощнику в глаза. «Не умею я убедительно лгать», — с горечью подумал он.

— Ты открывай, — сказал он помощнику. — Я скоро уйду. У меня дела в городе, но до закрытия постараюсь вернуться.

Убедившись, что помощник уже вернулся в магазин, Максим снял трубку и набрал номер своего банка в Базеле в Швейцарии. Он попросил к телефону директора банка Ганса Вальтера Шнайдера, с которым был знаком лично. Ему пришлось подождать, наконец он услыхал бархатный голос директора.

Максим попросил сообщить ему, сколько денег числится на его трех счетах. Он хотел, чтобы ему сказали это сразу по телефону, и Шнайдер согласился исполнить его просьбу, поскольку они знали друг друга. Он попросил разрешения позвонить Максиму через пятнадцать минут.

Точно через пятнадцать минут телефон зазвонил, и Максим снял трубку, когда еще не отзвенел первый сигнал. Шнайдер сообщил, что на четырех счетах Максима числится двадцать миллионов швейцарских франков.

У Максима закружилась голова, он подумал, что ослышался. Шнайдер подтвердил сумму — двадцать миллионов швейцарских франков и обещал немедленно выслать письменное уведомление.

Максим, не попрощавшись, в растерянности положил трубку.

Двадцать миллионов швейцарских франков!

Двадцать миллионов?

Это невозможно! У него никак не могло быть больше пяти миллионов.

И почему Шнайдер сказал, что у него четыре счета? Откуда четыре?

У Максима было только три счета, и это он знал твердо.

Лидия поехала прямо домой. Она была не в силах ехать в свою контору, как сперва собиралась.

Некоторое время она сидела, не выходя из машины, рядом с домом и смотрела, как снег ложится на лобовое стекло. Еще немного, и ничего не будет видно. Она испугалась. Наконец она вышла из машины и, закрыв дверцу, постояла, опершись на нее, пока не пришла в себя.

— Добрый день, фру Сверд! — крикнул кто-то.

Она не поняла, кто с ней поздоровался, и, кажется, не ответила. Пошатываясь, она шла по дорожке к дому, темные камешки просвечивали сквозь снег.

Лидия бесшумно закрыла за собой дверь и сразу заметила необыкновенную тишину в доме. Может, она просто никогда не бывала в доме одна?

Просторный, высокий холл. Она как будто впервые увидела его. Телефонный столик и старинные кресла у лестницы показались ей безобразными и вульгарными. А ведь она сама их выбрала. Большая ваза на полу у столовой была пуста. Да стояли ли в ней хоть когда-нибудь цветы или ветки?

Лидия принюхалась. В доме ничем не пахло. Ни кофе, ни яичницей из кухни, ни сигарным дымом из кабинета, ни цветами из гостиной. Ничем.

Ее передернуло. А ведь в детстве она любила бегать по лужайкам, усыпанным цветами. Или она видела это в каком-нибудь рекламном фильме?

Лидия поднялась прямо в свою спальню и прошла в гардеробную. Открыла дверцы одного шкафа, посмотрела на висевшую на плечиках одежду — сколько же у нее всего платьев?..

«Пора укладываться, — подумала она, — через две недели я уже смогу уехать». Неожиданно у нее на глазах выступили слезы, пересохло горло.

Что взять с собой? Хотя, возможно, ей придется уехать с пустыми руками. Начинать все сначала. Одной. В чужой стране.

Она села на кровать, не в силах побороть бившую ее дрожь.