Сказочный корабль

Сирано, чеканя шаг, подошел к Джону, остановился перед ним, отдал салют шпагой и сказал:

— Ваше оружие, сэр.

Закскромб поднял свою палицу.

— Не надо, Зак, — сказал Джон Ланкастер, — в соответствии с Хартией, один консул может арестовать другого, если он считает, что тот совершил противозаконное деяние. Я не долго буду под арестом.

По-прежнему держа ружье дулом вверх, он протянул его Сирано. Затем расстегнул пояс, к которому были подвешены меч и кинжал.

— Я возвращаюсь в свой дворец,— сказал он, обращаясь к Сэму, — и буду там находиться, пока вы станете решать мою судьбу. Согласно Хартии, вы должны созвать Совет не позже часа после ареста и принять решение в течение двух часов — чтобы не вызвать народного волнения и междуусобицы.

Он двинулся прочь, сопровождаемый де Бержераком. Люди Джона мгновение колебались, но, повинулясь команде Закскром-ба, последовали за своим предводителем. Сэм пристально смотрел им вслед. Он ожидал большего сопротивления. Очевидно, Джон хорошо представлял, какие меры предпримет Сэм Клеменс, чтобы не потерять лицо. Он знал Сэма и был уверен, что тот будет избегать решения, которое могло бы привести к гражданской войне и создать опасность для строительства Корабля.

Итак, Джон подчинился. Джон не хотел раздувать вражду. По крайней мере, сейчас. Он удовлетворил свою жажду к кровопусканию. Члены Совета могли считать его действия вполне правомочными с точки зрения закона. Конечно, эти действия не вязались с гуманностью и моралью. Однако и по этому вопросу сторонники Джона могли спорить. В конце концов, убитые завтра встанут живыми, а урок, полученный приверженцами Церкви Второго Шанса, поистине неоценим. Теперь появляется возможность очистить Пароландо от этих фанатиков. И Клеменс, положа руку на сердце, готов был признать, что такая мера крайне желательна. Если проповедники Церкви будут продолжать свою работу, то Корабль никогда не удастся построить. Более того, другие государства, менее ослабленные философией и духом Церкви, вторгнутся в Пароландо и захватят страну.

Таким образом, сторонники Джона могли заявить, что мучительная смерть людей не является нарушением закона. Отсюда следовало, что лучшим средством избавления раненых от мучительной боли является их убийство — ведь убийство лечило все раны и болезни. Тогда и изнасилование нельзя было считать преступлением. Ведь, в конце концов, женщина оставалась бесплодной, а причиненные ей боль и ранения легко исцелить — достаточно убить ее и все будет в порядке на следующее утро.

Итак, размышлял Сэм, в данном случае состав преступления определяется не столько убийством человека, сколько нарушением его прав. Убийство означало, что человек, без его согласия, будет перенесен куда-то на берега Реки. Возможно, в место настолько отдаленное, что даже за тысячу лет он не сможет вернуться обратно. Убийство отнимало у человека любимую женщину, друзей, дом... Насилие оставалось насилием — в каких бы необычных обстоятельствах оно ни применялось.

— Сэм, о Сэм! — голос Ливи прервал его размышления. Он повернулся. Ливи была смертельно бледной, но, очевидно, полностью владела собой.

— Сэм! Что будет с женщинами, которых он приказал увести к себе?

— Где была моя голова? — громко воскликнул он.—Лотар, идите за ними! — Заметив десятифутовую фигуру Джо Миллера, пересекающего равнину, он замахал руками, приказывая гиганту повернуть и перехватить отряд Джона. Лотар отдал команду — и сотня только что прибывших лучников последовала за ним.

Сэм бежал сзади, но около большого бревенчатого здания дворца он замедлил бег и почти остановился. Джон понимал, что если его соправитель забыл о похищенных женщинах, то скоро он о них вспомнит. Джон готов был предстать перед Советом по обвинению в убийстве, так как вполне мог выиграть дело. Но если Сэм попытается отнять этих женщин, то терпение Джона может лопнуть. В ярости он прикажет уничтожить их — и тогда гражданская война в Пароландо неизбежна.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Сэм увидел около тридцати женщин, выходивших из открытых ворот дворца, и понял, что Джон решил исправить свою ошибку. Задерживая женщин, он рисковал быть обвиненным в похищении — преступлении, гораздо более тяжком, чем убийство в этом поставленном вверх дном мире. Теперь он отпустил женщин невредимыми и предъявить ему подобное обвинение было бы довольно сложно.

Сэм окинул взглядом женщин, остановился — и ему показалось, что его сердце остановилось тоже. Среди женщин была Гвиневра!

Лотар, выкрикивая имя девушки, устремился к ней. Она тоже побежала к нему, широко раскинув руки. Наконец, они встретились и обнялись.