Сказочный корабль

Сэм посмотрел через передний иллюминатор вниз, где по широкой палубе маршировали вооруженные моряки. Под полуденным солнцем, нагревшим воздух до восьмидесяти градусов по Фаренгейту, они двигались вперед и назад, совершая сложные маневры по командам Сирано. Их серебристые дюралюминиевые шлемы с плюмажем походили на боевые уборы древних римлян. Они были одеты в плотные куртки с серыми и красными полосами, доходившие до середины бедра, и тяжелые кожаные башмаки. Их вооружение состояло из шпаг, кинжалов и пистолетов «Марк-2». В тренировке участвовал лишь отряд стрелков; большая часть моряков только наблюдала за ней. Это были лучники и ракетная команда.

Сэм увидел в толпе Гвиневру с темно-золотистыми волосами, разметавшимися по спине, — и это зрелище наполнило счастьем его сердце.

Он увидел рядом темнокудрую головку Ливи, и лицо его омрачилось.

Гвиневра, после шести месяцев жизни с фон Ритгофеном, жизни, наполненной ревностью и ссорами, приняла предложение Сэма и перешла жить к нему. Однако Сэм все еще не мог видеть Ливи, не испытывая при этом горькое чувство утраты.

Если бы не Ливи и не присутствие Джона за его спиной, он был бы так счастлив, как только возможно в этом мире. Но Ливи будет сопровождать его на протяжении всего сорокалетнего путешествия. А Джон... Джон все чаще появляется в его ночных кошмарах.

Джон так легко уступил ему пост капитана, без споров заняв должность первого помощника, что Сэм понял — это не к добру. Но когда же возникнет мятеж? Джон несомненно попытается захватить всю полноту власти на Корабле, и любой разумный человек, предчувствуя такой поворот событий, постарался бы убрать его тем или иным способом.

Но Сэму было достаточно расправы с Эриком. Он не мог заставить себя совершить еще одно убийство, зная даже, что смерть Джона не будет его окончательной гибелью. Труп оставался трупом, а предательство — предательством.

Проблема заключалась в том, когда Джон нанесет удар? В самом начале или позднее, во время путешествия, когда бдительность Сэма ослабеет? Фактически, создавалась невыносимая ситуация. Оставалось только удивляться, сколько невыносимого мог терпеть человек.

Крупный светловолосый мужчина поднялся на капитанский мостик. Его звали Август Страбвелл, и он являлся адъютантом Джона. Джон откопал его во время своего последнего визита к Иэясу, после нападения Хаскинга. Этот малый родился в 1971 году в Сан-Диего, штат Калифорния, был защитником сборной команды США по футболу, капитаном морской пехоты, награжденным орденами за храбрость, проявленную в операциях на Ближнем Востоке и в Южной Америке. Потом он сделал неплохую карьеру в кино и на телевидении. Страбвелл казался неплохим парнем, но, подобно Джону, слишком любил хвастать своими любовными похождениями. Сэм не доверял ему. Любой, работавший на Джона Ланкастера, приобретал какую-нибудь его дурную черту.

Сэм пожал плечами. Хотя бы на недолгое время он может быть доволен собой и всеми окружающими. Зачем позволять кому-то отравить ему радость этого дня — величайшего дня в его жизни?

Он выглянул в иллюминатор; отряд его морских пехотинцев продолжал свои упражнения, окруженный толпой зевак. Солнечные блики сверкали в волнах, дул прохладный ветерок. Если станет слишком жарко, он может закрыть иллюминаторы и включить кондиционер. Он видел флаг «Ненаемного», развевающийся по ветру на носу судна. На квадратном светло-голубом полотнище был изображен алый феникс — символ возрождения человечества.

Он помахал рукой людям, толпившимся на берегу и нажал кнопку; раздались гудки сирены и звонкие удары корабельного колокола.

Он вдохнул дым своей превосходной сигары, выпятил грудь и с важным видом прошелся по рубке. Страбвелл вручил Джону бокал бурбона, затем предложил такой же бокал Сэму. Все остальные, находившиеся на мостике — Стайлс и шесть других рулевых, Джо Миллер, фон Ритгофен, Файбрас, Моцарт, Публий Красс, Страбвелл и три адъютанта Джона — тоже взяли бокалы.

— Тост, джентльмены! — сказал Сэм на эсперанто. — За долгое и счастливое плавание, за то, чтобы мы добились всего, чего заслуживаем!

Джо Миллер стоял рядом с Сэмом, почти касаясь головой потолка; сосуд в его руках содержал добрых полкварты виски. Он втянул запах янтарной жидкости своим чудовищным хоботом. Потом попробовал ее кончиком языка. Сэм уже собирался опрокинуть бокал, когда увидел гримасу на обезьяньем лице Джо.

— В чем дело, Джо? — спросил он.

— В эту дрянь что-то намешано!

Сэм принюхался, но не мог уловить ничего, кроме аромата отличного старого кентуккийского виски. Однако, когда Джон, Страбвелл и три адъютанта схватились за оружие, он выплеснул свой бурбон в лицо Джона и с криком — «Это яд!» — бросился на пол.

Страбвелл выстрелил. Пластиковая пуля разбилась о прочное стекло иллюминатора над головой Сэма. Джо заревел как лев, внезапно вырвавшийся из клетки, и швырнул свой объемистый сосуд с виски в голову Страбвелла.