Сказы и поверия города Й

Очередное утро. Солнце взошло, и это можно было заявить наконец-то с уверенностью. Сквозь необъятную пелену пыли пробилось солнце, и своими тусклыми лучами осветило Цукенгор. Один из лучей и разбудил Семёна, спавшего на матрасе, попав ему точно в левый закрытый глаз. Трезвый и недовольный, он пошёл искать жертву, но нашёл не то, что хотел.

На тропинке сидел робот. Это не нормально. Все они шатались по округе и искали кассеты, а он сидел. Семён уж захотел подойти к нему, но тот оттолкнул его своей клешнёй.

— Чего с тобой, пальма? Может, тебе нужна хорошая кассета?

Васильич вытащил из кармана рваной куртки, с пришитой эмблемой The Rolling Stones, несколько штук, но роботу было на них наплевать.

— Больной, что ли? Ты это, иди к печи, чтобы мне не надо было тебя тащи… Ай, тьфу ты!

Неожиданно у Семёна заболели пальцы, словно их проткнули спицей.

— Вот к чему приводит трезвость. А теперь займёмся тобой. Не хочешь идти? Как хочешь.

Васильич схватил робота за ноги и понёс. Когда он дошёл, оставил больного около печи.

— Так-то. И не вздумай уходить.

После этих слов робот встал, открыл печь и прыгнул в пламя.

— Ч-чего?.. Я много на своем веку, естессно, повидал, но чтоб такое…

Этот инцидент больше не повторялся.

Боли в пальцах с некоторой периодичностью возвращались и мешали Семёну, а потом вообще он перестал таскать горящих роботов, а спицы становились всё больше и острее. Становились невыносимо. Водка помогала, но и она закончилась.

Солнце взошло, но не радовало. Лучи наконец-то пробили пыль и начали в своё удовольствие жарить всё, что им попадалось на пути. Боль перешла Семёну и на руки, словно стая бешеных псов, она грызла кожу и кости.

К Васильичу подошёл робот и на человеческом языке, без акцента, сердито сказал:

— Ну чо, пальма, сам пойдёшь или мне придется тащить твою тушу?

Гнилое вино

Глава 1.

Яркий свет, что сочится из огромных, роскошных люстр, украшенных узорами виноградных лоз; бордовые шторы, что закрывают неимоверно высокие окна золотого зала, где происходит пиршество; массивные столы, за которыми торжествуют особы, считающие себя богатейшими и знатнейшими из всех людей мира. Всё это можно отыскать в особняке. Каждый, кто приедет в это место, по своей воле не покинет его, если, разумеется, не найдётся достойная сему причина. Все завсегдатаи этого особняка одеты в чёрные и белые пиджаки, соответственно, и брюки того же цвета. У каждого пара лакированных чёрных туфель и, что сразу бросается в глаза, стеклянный цилиндр на голове, чуть ли не доверху заполненный алой жидкостью. Все без исключения обладали бледным оттенком кожи и своеобразными узорами на лице. Точки у краёв глаз и рта, от которых выходили линии, создавая для каждого уникальный узор. Хотя этот орнамент лица издалека походит на рисованную мазню, но, если приглядеться поближе, становится очевидно, что это родимые пятна.

И вот об одном из торжествующих пойдёт речь. Он сидит за столиком и играет в покер со своим ближайшим собутыльником, выискивая в колоде нужные карты и попивая из горла тёмно-зелёной бутылки вино. И неожиданно он как заорал:

— Ааа, на, смотри!!!! — кинув на стол счастливую комбинацию, горделиво кричал он. — Что, не ожидал, псина плешивая?! Ну как? Чем ответишь?!

Горлан и не заметил, что его оппонент спит.

— Да пошел ты. Всё настроение испо… — он хотел уже отпить вина, но и то закончилось.

— Так, не понял.

Он залез под стол поискать хоть одну полную бутылку, однако на полу цвета протухшего брусничного морса, кроме пустых бутылей и второго заснувшего, он ничего не нашёл.

Явно недовольный таким раскладом, встал и направился к погребу. В тот момент он окинул взглядом весь зал особняка. Там десятки столов, за которыми смеются, пьют, дерутся эти странные люди, а в самом дальнем конце зала — шикарное кресло, достойное хозяина всего пиршества. На нём сидит и спит один из гостей.

«Спишь, значит… Я бы сам на нём сидел, да далеко слишком» — прищуриваясь и поворачивая голову, чтобы его лучше разглядеть, думал крикливый.

В погреб вела длинная тёмная лестница, но само помещение освещалось маленькой лампой. Все стеллажи были забиты бутылками, но только определённая нужна ему. Сейчас он уже забыл, как отличать их все, но в своё время вдоль бутылки он нацарапал три полосы. Обойдя первый десяток, ему надоело и тот направился к своему товарищу.

Горлан потянул его за пиджак и свалил на валяющегося на полу.

— Эй вы, туши! Ты, — ударив ногой в бок недавно упавшего, скомандовал горластый, — Иди за патронами, а ты, не знаю, вставай. За вином поедем.

— Брруууууувррр… — бубнили оба.

— Что?!

— Б… Заб… Зачем… Куда ехать, и так вон вино… Вина сколько. Тьфу, пролил.

— Вставайте, надоели, я хочу Оттобуче, а то закончилось.

— Эээжеееоо… Правда? Жалко…

Неохотно встав, все трое направились к выходу, справа от которого расположилась барная стойка, на которую лёг горлан. За ней лежала куча ружей, автоматов, сабель, дробовиков, пистолетов, алебард и три барабанных гранатомёта. Он взял себе винтовку с затвором, а напарничкам кинул полуавтоматический пистолет и гладкоствольный дробовик.