Скелет в шкафу

Кофе по-львовски – это отдельная маленькая баллада почти что в средневековом духе. Кофе здесь не просто напиток, а своеобразный ритуал. Вкушение кофе требует вдумчивости и неторопливости, умения насладиться запахом молотых зерен, божественным вкусом черного напитка, невесомыми чашечками из тончайшего фарфора. Кофе вырывает из безумной гонки на выживание, останавливает мгновение, заставляет увидеть красоту интерьера, где вы его пьете. А кофейни во Львове называют «кнайпами».

Как и многие места во Львове, маленькие подворотни, дворики и арки напоминают Косой переулок из романа Джоан Роулинг о волшебном мальчике Гарри Поттере. Ассоциации напрашиваются сами собой, потому что, едва только захочешь во Львове перекусить, всегда находишь какой-нибудь черный страшный лаз, потайную дверцу – и оказываешься во внутреннем дворике, в романтически прекрасном месте. Так они обнаружили, кажется, «Ноев ковчег» недалеко от галереи «Дзига». Так нашли кофейню «Под синей фляжкой» рядом с площадью Рынок. С ней, говорят, связана легенда о привидении, которое по ночам гремит пустыми винными бочками и не дает спать жильцам окрестных домов.

В тупике двора имеется дверь, ведущая в Европу времен правления Габсбургов. Для тех, кто слишком рационален и не верит в возможность путешествий во времени, здесь поставлен пограничный столб с двуглавым орлом. Над порталом по камню вьются надписи на армянском языке. Интересно, что меню набрано по-украински, но шрифтовое начертание представляет собой стилизованную латиницу: шутка для тех, кто понимает. Внутри – губастые портреты испанских Габсбургов, камин, свечи, старые географические карты и устоявшийся запах кофе, пропитавший дерево столов и камень стен. Кофе здесь подают с минеральной водой. Контраст горячего, пахучего, горько-сладкого кофе и прозрачно-чистой воды создает ту необходимую гармонию, о которой мечтаешь, выходя на узкие улицы Львова в надежде попить не просто кофе.

Здесь не говорят «чашечка кофе». Во львовском неподражаемом лексиконе, который киевляне уже немного начали понимать, существует слово особое: оно легко полощется во рту, наполненном кофе. Слово это – филижанка. И вообще, здесь не приглашают «на каву», как в других городах Украины, тут «запрошують на кавусю» или приглашают «зайти до кнайпи на гальбу пива»; ласкают ухо полонизмы местного говора: «горнятко кави, креденс, фотель, пательня».

Как хорошо, что «быстрое питание», покрывшее весь мир уравнительно-пластмассовым удобным сервисом, не сумело поймать в свою сеть львовские кнайпы! Где это было, как называлось заведение – «Світ кави» на Кафедральной, «Цукерня» на Староеврейской?.. Трудно сказать точно, но помнится торжество вкуса жизни, дух интимного застолья – когда кажется, что «кавусю» готовит какой-то древний кофейный бог и при этом «пришіптує шепти та баї»…

После кофейного наслаждения хорошо прогуляться по старым улицам. Ноги сами приводят на площадь Мицкевича, на ней высится памятник Адаму Мицкевичу – один из красивейших памятников творчеству и человеку. Коринфская колонна, наверху светильник, олицетворяющий немеркнущий огонь вдохновения. В нижней части колонны – поэт, глядящий на крылатое существо с лирой в руках. Ангел? Серафим? Неясно, но это явно существо мужского пола: почему-то не муза, а муз… Так рассуждают влюбленные, чувствуя себя немного виноватыми перед Мицкевичем, которого «проходили» в школе и основательно забыли. Увы, такова судьба почти всех классиков: их всегда только собираются перечитать.

Поташев подумал: «Жизнь коротка!.. Нарушай правила… Прощай быстро… Смейся неудержимо… Целуй медленно… Танцуй, будто никто не смотрит… Пой, будто никто не слышит… Люби, будто никто не причинял тебе боль… Ведь жизнь дается человеку один раз… И прожить ее надо так, чтобы там наверху обалдели и сказали: “Ну-ка, повтори!”»

Ему стало весело от таких мыслей, поэтому вслух он сказал:

– Хочу тебя, просто с ума схожу!

– Ты маньяк?! – смутилась Лиза. Но по ее лукавой улыбке было ясно, что ей подобная прямота нравится.

– Ты себе даже не представляешь, до какой степени! – заверил ее возлюбленный; они поспешили в гостиницу.

Насладившись любовью, они лежали в темноте номера, и Поташев рассказывал Лизе о том, как его часто приглашали на всевозможные тусовки и как он от них отказывался.

– Ты только представь себе! Мне все пишут или звонят: «Это только полчаса», «Это займет всего лишь один вечер» и т. д. Но они не понимают, что я не могу дать себе команду отвлечься хотя бы на пять минут и потом сразу вернуться к работе, да и простая встреча может повернуть мои мозги так, что я потом целый день буду не в состоянии вернуться к первоначальному замыслу, к той идее, над которой работаю. Поэтому я часто не иду туда, куда бегом бегут мои коллеги: на всякие там обсуждения, семинары, презентации новых технологий, фуршеты и прочие тусовки. Тебе это кажется странным? Ты меня не одобряешь?

– Лешик! Я тебя понимаю и, конечно же, одобряю! Потому что тот, кто занимается настоящим творчеством, должен заниматься им постоянно, находить в этом свое призвание.