Скелет в шкафу

– Какая дорога, какая дорога?

– Воздух скользкий, – пояснил я. – Слишком крутой вираж завернул.

Присоединившись к обмену данными между дроном и его дрессировщиком, я заодно поменял вид со спутника и зумил до предела, с высоты полета мелкой птицы дом смотрится великолепно, как игрушечный.

Себя, естественно, не увидел даже в окрестностях, зато рассмотрел бегущую к ограде новую группу людей в маскировочной одежде.

Мозг во мгновение ока просчитал все варианты их вторжения в дом, тут же предложил мне ответные шаги, но как же отвратительно, что мои мышцы сокращаются с той же черепашьей скоростью, как и у этих двуногих!

Медленно, за целых полторы секунды я полностью перехватил управление тяжелым дроном, развернул в полете, чуть снизил высоту для точности, вдруг это у меня руки дрожат, и выпустил обе ракеты из-под брюха дрона, выбрав целью вертолет.

На поляне вспыхнул такой громадный оранжевый шар огня, что даже при взгляде из окна дома, думаю, увидят, как над верхушками деревьев взметнулось пламя, а к небу поднялся черный столб дыма. Если из спецназа кто-то и остался еще в доме, то, понятно, им обратно уже не выбраться, но будут ли сдаваться, непонятно.

Ингрид на миг перевела взгляд от огненного шара на меня. До нас докатилась ударная волна горячего воздуха с сильным запахом сгорающего бензина.

– Как это он?

– ИИ, – сказал я и, встретив ее непонимающий взгляд, пояснил: – Искусственный интеллект. Ты с ним что-то делала?

Она мотнула головой.

– С ума сошел? Я оперативница.

– Значит, он сам, – сказал я. – Интересно-интересно… Вот так неожиданно машины обретают сознание. Наверное, ты перед ним голыми коленками маячила. А то и трусы переодевала на виду… Вот у него и пробудился интеллект.

Она сказала зло:

– Ага, у вас в таких случаях именно интеллект пробуждается!.. Свинья. Я видела, ты смартфон в карман прятал!.. Перехватил удаленное управление?..

– Какая ты… умная, – сказал я. – А я думал, красивая.

Она запнулась, не выбрав, что сказать, женщины уже догнали и обогнали нас по запасу бранных слов, потом метнула молнию взглядом и следом громыхнула:

– Ты самый подлый, ты гнусный самый…

– Милая, – сказал я, – я ученый малый, посудите сами: если молния меня не убила, то гром мне вовсе не страшен…

Она сказала со злостью:

– Снова кем-то прикрываешься?

– Самым великим в мире поэтом, – сказал я скромно, – как говорил великий Иосиф Виссарионович. Я же теперь эрудированный, как не похвастать перед женщиной… ты точно женщина? Давай сейчас вот за те завалы. Думаю, к взорвавшемуся вертолету кто-то помчится то ли спасать, то ли добивать…

Она оглянулась.

– Зачем тебе этот завал?

– А пострелять оставшихся не хочешь?

Она помотала головой.

– Возвращаемся в коттедж.

– Точно не хочешь? – спросил я.

Она покачала головой.

– Нет.

– Странно, – сказал я. – Я бы пострелял. Их восемь миллиардов на этой планете! Какая разница, если несколько штук прекратит существование…

Она зябко передернула плечами.

– Ненавижу ученых.

Дрон подлетел к дому и вдруг выпустил длиннейшую очередь в затаившихся у ограды дома десантников. Я успел перехватить их панические переговоры с двумя оставшимися в доме, затем там раздался взрыв, взметнулось жаркое багровое пламя.

Это дрон, теряя высоту, упал прямо на головы последней группы и взорвался, разбросав вокруг себя тучу земли и кровавые клочья тел.

Ингрид ахнула:

– Он выпустил весь боезаряд по своим!

– Это чтоб садиться было легче, – сказал я. – Самолет перед вынужденной посадкой всегда бензобаки освобождает! Эх, темнота…

– Это, по-твоему, посадка?

– У всех бывают погрешности, – сказал я. – Быстрее обратно!

Она бежала за мной красиво и ловко, пригнувшись и держа автомат наготове, то и дело шипела на меня, как гигантская кобра, чтобы не выпендривался, а делал, как она, вся такая правильная и милитаристская.

Ворвавшись в холл, я шепнул торопливо:

– Держи оборону здесь. Могут появиться уцелевшие снаружи. В доме тоже кто-то должен быть…

– А ты?

– Что-то Грегор замолчал, – пояснил я. – И по дрону ни разу не выстрелил. Если ранен, перевяжу.

– А если убит?

Я развел руками.

– Я не Христос, вряд ли воскрешу. За снайперский автомат не лягу, стрелять не умею… Вернусь с новостью, что…

Она вряд ли услышала, с какой новостью вернусь, потому что я достаточно быстро взбежал по откидной лесенке наверх, даже не слишком запыхался, там открыл люк на чердак.

Грегор лежит у пулемета перед распахнутым окошком, кровь на груди и ногах, правая перетянута жгутом выше колена.

– Ты как? – спросил я.

Он прохрипел, задыхаясь:

– У меня всего три патрона… В пистолете.

– Зря не расходуй, – предупредил я. – Они дорогие, по доллару штука!.. А доллар опять подрос.

Он не успел ответить, я приложил палец к губам, а его прижал к полу. Когда люк приоткрылся, спецназовец увидел Грегора, залитого кровью и в неестественной позе у пулемета, а я уже присел за дальней горкой старой мебели и рваных мешков.

Десантник вылез целиком и, держа автомат наготове, осторожно шагнул к Грегору, легонько толкнул носком сапога ему голову.