Скелеты из шкафа русской истории

Евреи массово оказались в Российской империи после разделов Польши в конце XVIII века. Поток еврейских купцов и особенно банкиров-ростовщиков хлынул в Москву и Питер.

Русские купцы даже немного ошалели от невесть откуда взявшихся энергичных конкурентов, предприимчивых, хитрых, пронырливых, более того — соединенных некой внутрикорпоративной спайкой по национальному принципу. Поняв, что они начинают постепенно терять рынки и клиентуру, русские предприниматели не нашли ничего лучшего, как обратиться к государыне-императрице с просьбой оградить их от «жидовско-иудейской» экспансии. Мол, в торговле демпингуют, проценты по кредитам берут немеренные, и вообще всячески над православными измываются. Именно тогда и была введена уникальная для истории России охранительно-протекционистская мера — «черта оседлости». Екатерина II запретила евреям иудейского вероисповедания выезжать за пределы западных губерний империи и селиться в столичных городах — это и называлось «чертой оседлости».

Число иудеев, которые могли учиться в государственных гимназиях и высших учебных заведениях, ограничивалось — действовала так называемая процентная норма.

Иудей не мог поступить на госслужбу, его не производили в офицеры. Только Временное правительство весной 1917 года полностью сняло все ограничения.

Правда, подчеркну еще раз: ограничивали в правах не евреев как народ, — все ограничения распространялись только (!) на лиц, открыто исповедующих иудаизм. Формально никто не мешал евреям выкрещиваться в православие.

На бытовом уровне, конечно, иногда отношение к «выкрестам» «первого поколения» бывало подозрительное. «Жид крещенный, что вор прощенный», как говорит старая русская пословица. Но, подчеркну, официально для иудея переход в православие означал полное получение всех прав гражданина Российской империи. Со второго же поколения об «иудейском» прошлом уже никто никогда и не вспоминал.

«Выкрест» мог селиться где угодно и заниматься чем угодно. Служить в армии или в министерстве. Например, один из «туркестанских генералов», герой присоединения к России Средней Азии, «крещенный» еврей по фамилии Кауфман. Предки русских поэтов Фета и Ходасевича, Ульянова-Ленина по женской линии (а она, как вы знаете, у евреев главная) — вообще не просто иудеи, а раввины.

Кроме того, иудей, получивший высшее образование, уже не попадал под ограничения: он мог селиться и работать где угодно. Селиться где хочешь, можно было также став купцом первой и второй гильдии. Ограничения не распространялись на отслуживших в армии и т. д., в общем при малейшем желании пересечь «черту оседлости» даже иудею не представляло никакого труда. Под ограничения не попадали и крупные полустоличные города: Киев, Одесса и др., там были большие иудейские общины.

Но, естественно, все равно ограничения вызывали протест. По разным данным, от 1 800 000 до 2 500 000 евреев выехали из Российской империи, в основном в США.

В Белоруссии до сих пор живут близкие родственники недавно умершего американского писателя-фантаста Айзека (Исаака) Азимова. Патологический враг России Ричард Пайпс (Пипер) тоже, кстати, происходит из выехавших из Русской Польши евреев.

Несмотря на эмиграцию, Россия обладала самым большим еврейским населением в мире. И это население постоянно росло. За сто лет, с 1815 по 1915 год — это уже после включения всей Польши со всеми евреями в Россию — число еврейского населения выросло в шесть раз. При этом все население России выросло за это время в четыре раза, несмотря на весь демографический бум.

Так что среди евреев демографический бум был особенный.

Имея самое большое еврейское население, Россия при этом была единственной страной, где подавляющую часть этого населения составляли трудящиеся. Не ростовщики, не посреднический бизнес, не интеллектуалы, как в Америке, а именно сотни тысяч сапожников, кожевников, мелких ремесленников, жестянщиков, скорняков. Было даже небольшое еврейское крестьянство — почти как в современном Израиле.

Россия берегла

Присоединяя к себе земли и включая в себя народы, Россия становилась гарантом их развития и процветания.

Потому Россия так часто не испытывала такого уж громадного энтузиазма от своего расширения, так часто колебалась, расширяться ей дальше или нет. Ведь включив в себя новую область, она тут же брала на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу.