Скелеты из шкафа русской истории

При этом каждый полис рассматривал жителей других городов, хотя они и говорили на одном языке, как иностранцев. В каждом было свое правительство, свои праздники помимо общенациональных, свои традиции, коалиции этих городов или сами по себе постоянно воевали друг с другом. И вообще если посмотреть на Грецию того времени, то получался как бы современный мир в миниатюре.

Только два города-государства — Спарта и Афины — контролировали более-менее значительную территорию, ну не совсем смехотворную по российским меркам. Их можно было считать современными великими державами. Мир был биполярным. Территория Афин и подчиненной им области Аттика составляла 3 тыс. кв. км. Это небольшой район Московской области. А территория крупного государства Спарты — это Лаконика и Мессиния, две области в период расцвета — была около 10 тыс. кв. км.

Пятая часть Московской области, 2–3 района.

В Спарте была довольно своеобразная экономика, и спартанцы пытались по-своему противостоять мировым экономическим кризисам той эпохи. Если мы примем условно Грецию за мир — то там регулярно случались свои «мировые кризисы». И девальвация, и инфляция, и маржин-колы — все это присутствовало. То с нежданным избытком серебряных денег, когда открыли серебряные рудники на севере Греции. То со сложностью курса золото-серебро. Ну и так далее. Так вот, спартанцы со свойственным им радикализмом, по-своему пытались бороться с последствиями «общемирового» (то есть общегреческого) кризиса. Во время очередного катаклизма, связанного как раз со спекулятивным обменным курсом золото-серебро-зерно, правительство Спарты запретило использовать на территории Лаконики золотые и серебряные монеты и ввело свои собственные деньги, строго неконвертируемые — из железа. Довольно тяжелые монеты были, размером с небольшой блин для штанги, и нигде, кроме Спарты, естественно, к оплате не принимались, но спартанцы считали, что вся эта роскошь, все эти афинские штучки им ни к чему.

А главная добродетель — это умеренность и аккуратность. Ну и орднунг превыше всего.

Спартанское умение кратко и остроумно говорить вошло в анналы мировой культуры. Ну, про «со щитом или на щите» — это всем известно, это мы еще в школе учили. Приведу два чуть менее известных изречения спартанцев, на мой взгляд совершенно гениальных.

Спарта была единственной частью Греции, которую формально не завоевал Александр Македонский. Не то чтобы не мог, просто не видел в этом необходимости. Неохота было ему возиться. В свое время еще его отец Филипп II пытался завоевать Спарту, но передумал, восхищенный мужеством спартанцев. Так вот, хотя Александр Спарту не завоевал, он потребовал, чтобы там, как и везде, его признали живым богом. Богов тогда было много, и все греческие города единогласно, в едином порыве и конституционным большинством голосов провозгласили его «живым богом». Когда это требование дошло до Спарты, спартанцы ответили снисходительно: «Пусть Александр, сын Филиппа, будет живым богом, если он того хочет». Остроумно. Иронично. С издевкой… Но вроде как согласились! Понятно, что, провозглашая себя живым богом, Александр подразумевал, что он сын Зевса или как минимум какого-нибудь Амона в Египте, но никак не сын смертного Филиппа, о чем ему спартанцы и напомнили. Кстати, именно Филиппу, выдающемуся правителю и полководцу, на 99 % обязан своими последующими успехами Александр Македонский, на его плечах он реально воздвиг свою империю. Так вот, лет за 10 до описанного мной выше эпизода Филипп, захватив контроль над всей Грецией, этим мини-миром, послал письмо-угрозу, письмо-ультиматум и в Спарту, в котором предупредил: «Если я войду в Лаконику, я сравняю Спарту с землей». Спартанцы ответили одним словом — на мой взгляд, самое гениальное дипломатическое письмо всех времен и народов. Итак, Филипп: «Если я войду в Лаконику, я сравняю Спарту с землей». Ответ спартанцев: «Если».

Говорят, что Филипп был настолько восхищен гордостью Спарты, фактически беззащитной на тот момент — она не могла выставить сильного войска, что покинул Пелопоннес и оставил спартанцев в покое.

Нигде в мире позитивные мифы о самих себе не станут отрицать, только у нас любят в этом покопаться. Тут нельзя не вспомнить классический миф про триста спартанцев. Про них написано бесчисленное множество книг и снята масса фильмов, начиная с пеплумов 50-х и заканчивая недавним детищем Голливуда — чудовищным гротескным полумультиком «300», ориентированным, видимо, на гомосексуальную аудиторию.