Скелеты из шкафа русской истории

Багратион, соратник Суворова и Кутузова, павший на Бородинском поле, — из грузинского рода князей Багратиони. Виднейший придворный деятель времени правления Александра II и Александра III Лорис-Меликов — армянин. Покоритель Средней Азии и завоеватель Ташкента первый генерал-губернатор Туркестана, генерал фон Кауфман — из обрусевшего австрийского рода.

Неизвестный художник «П. И. Багратион».

Герой, красавец, «наш ответ Мюрату». Бессмертный символ русско-грузинского союза и дружбы народов.

Да, главой правительства был граф Лорис-Меликов — армянин, туземец. В Российской империи — так же как и в Османской, кстати, — понятие «национальность» не учитывалось в принципе, она считалась чем-то дополнительными, в паспорте не проставлялась. Базовое различие проводилось по вероисповеданию — если ты православный, то какая разница — армянин ты, еврей… Более того, добавлю, что некоренные народы российской империи зачастую имели льготное положение. Не только финны не призывались в армию, но и большая часть мусульманских народов. Крестьяне в Грузии — была такая странная привилегия, тянувшаяся неизвестно с каких времен — были вообще освобождены от уплаты налогов. При том, что государственной религией было православие, это не препятствовало существованию в России католических костелов, протестантских церквей, мусульманских мечетей и так далее. Достаточно пройтись по Невскому, чтобы увидеть храмы всех конфессий. С горцами Северного Кавказа и народами Средней Азии получилось еще более интересно: у них права дворянства получила вся местная знать. А князем у горцев мог считаться уже тот, у кого было небольшое стадо. У туркменов в «знать» входили все воины.

Все, кто хоть раз участвовал в военном походе, то есть треть мужского населения. И всем дали права дворян Российской империи! Своего рода дискриминация русских — у нас-то для получения дворянства предстояло очень и очень потрудиться. Калмыки, башкиры, татары были внесены в реестр казачьих войск. Государство одаривало их наделами, гарантировало им права на землю и пастбища. Для инородцев не было ограничений при поступлении в гимназии, кадетские корпуса.

Существовали даже квоты «наоборот» — т. е. привилегии в образовании получали «новопринятые» в состав империи туземцы.

Польские земли с 1815 и до 1914 года поделены между Австрией, Пруссией и Россией. Восстания против Пруссии практически никогда и не прекращались: прусское правительство методично заселяло польские земли немцами. Против Австрии бунтовали дважды — в 1846 и 1848 годах.

Против России поляки, правда, тоже восставали, при том, что царская политика России в Польше была гораздо либеральнее, чем австрийская и немецкая.

В самой Польше поляк мог делать какую угодно карьеру, владея только польским языком. Но если он владел русским, то мог стать крупным чиновником и в Петербурге. Приводить примеры поляков-генералов, генерал-губернаторов, ученых и чиновников можно долго… Прозвучат сотни, тысячи имен, включая Пржевальского, Достоевского, Войцеховского, Чарторыйского, Горбовского, Ягужинского, Семевского, Крафта, Василевского, Коханьского, Потемкина, Дубенского, Тухачевского, Глинку… Нет, всех невозможно перечислить.

Однако во многих польских книгах по истории, даже в учебниках, восстания антироссийские, антиавстрийские и антинемецкие почему-то объясняются по-разному. Несмотря на то что масштаб событий примерно одинаков — убитых поляков около 10 тысяч в 1830–1831 годах и около 12 тысяч в 1846 году. Но восстание 1830–1831 годов назвали русско-польской войной, в которой бунт «хороших» поляков был подавлен «плохими» русскими. Восстание же поляков против австрийцев в 1846 году — мелкий конфликт между почти родными людьми — европейцами. Ну что-то не до конца поняли и те, и другие. Бывает…

Ведущий специалист по истории России профессор Лондонской школы экономики Доминик Ливен — один из немногих на Западе, для кого научная истина весит больше, чем пропагандистские клише. Вот его трезвый взгляд. «В то время империи были единственным способом существования великих держав. Представление о том, что, если бы Россия в XIX веке вдруг решила оставить свои балтийские или польские владения, она бы превратилась в прекрасную небольшую демократию, совершенно неверно. Если бы это произошло, то Россией управлял бы кто-нибудь другой — это ведь был век империализма. В XIX веке не было другой альтернативы, кроме как поддерживать геополитически мощную империю».