Скелеты в оружейных шкафах. Книга третья.

Осматриваясь на местности, Шульга отметил знакомые инициалы на одном из соседних памятников. По датам жизни понял, что это один из тех, кого их группа в прошлом году отправила на тот свет. Подивившись мрачной иронии кладбищенской демократии, где соседями могли оказаться преступники и герои, судьи и приговоренные, жертвы и палачи, начал осмотр присутствующих.

Намеренно запущенный слух о том, что Орест покончил жизнь самоубийством быстро разошелся в узких кругах, так что народу пришло негусто. Из "высокопоставленных", кроме Городецкого, прикатил лишь надцатый замглавы секретариата СНБО, из старых друзей - три дряхлых, увешанных медалями, однокашника. Рядом с ветеранами скучало несколько унылых коллег - преподавателей академии, отправленных сюда явно по разнарядке, и перешептывалась стайка заматеревших учеников.

"Охраняемый" Городецкий пообнимал ветеранов, уважительно поручкался с профессурой, помурчал с выпускниками, подчеркивая, что прибыл в первую очередь, на похороны учителя.

В сторонке мялась оцепеневшая от присутствия высоких государственных людей дальняя родня Ореста. По данным, которые собрал Барыгин, какие-то двоюродные сестры и троюродные племянники. Как наследникам осиротевшей двухкомнатной квартиры в престижном номенклатурно-"чекистском" доме, им предстоит пройти тщательную проверку. Следователь сказал, что бытовую версию упускать непрофессионально, по статистике нет такого преступления, на которое народ не идет ради дорогого жилья.

Не успел Городецкий перейти к родственникам, как разрозненные группки зашевелились - к участку плавно подкатывал черный Мерседес-катафалк.

Машина остановилась. Вынырнувшие, словно из-под земли, служители в синих комбинезонах вытянули дорогой ореховый гроб с хромированными ручками, перенесли, опустили на подставку у края могилы.

Мамонтов был атеистом, да и служба, которую он представлял, не отличалась религиозностью, так что панихида была заказана строго гражданская.

Вел церемонию профессиональный распорядитель, солидный седой мужик. Сперва он выдал сдержанную речь. Перечислил основные этапы жизни усопшего. О том, что Орест в конце восьмидесятых воевал в Карабахе, Шульга не знал. Затем, не сверяясь с бумажкой и не перепутав имен, ведущий предоставил слово по очереди представителям всех групп.

"Спи спокойно", "невосполнимая утрата", "нам будет тебя не хватать" - обычная ритуальная банальщина. Шульга, вглядываясь в лица, пропускал ее мимо ушей. Со своим боевым и профессиональным опытом он давно уже перестал воспринимать чужую смерть как трагедию. Но когда он за спиной Городецкого, вроде как протокольно прикрывая охраняемую персону, подошел к гробу почти вплотную и глянул на спокойное, хорошо загримированное лицо старика, в душе закипела ярость. Кому понадобилось его устранять? Впрочем - неважно, кем бы ни был, он уже труп.

К облегчению Шульги, чудовищного духового оркестра с депрессивным Шопеном, каким любят грешить провинциальные устроители, на этих похоронах не было. Гроб в могилу опускали под запись, льющуюся из припрятанной под кустами дорогой аудиосистемы. Музыка, одновременно мрачная и возвышенная, была к месту и стала достойным завершением церемонии. Позже Шульга узнал, что это "Реквием" Моцарта.

После того как на холмик водрузили приготовленные венки, народ начал быстро рассасываться. Меньшая часть двинула на парковку к своим машинам, остальные, пожелавшие присутствовать на поминках, потянулись к заказанному автобусу.

Шульга открыл перед Городецким дверь "Субурбана". После того как "босс" забрался вовнутрь, сел впереди, рядом с водителем. Машина вырулила с аллеи и, набирая скорость, понеслась в сторону Южного моста.

Назгул возвратился с Кипра только вчера, объяснив задержку трениями с предыдущим работодателем. До похорон Городецкий был наглухо занят, но тянуть с "трехсторонними переговорами" было уже нельзя, группа и так уже фактически зависла в воздухе. Так что встреча, в лучших мафиозных традициях, была запланирована на поминках.

Никакого киношного шика тут, конечно же, не было, только трезвый расчет. Правы были не голливудские, а реальные доны: свадьбы и похороны - отличный повод для прикрытия встреч редко пересекающихся в повседневной жизни людей. Того, что за Городецким поставлено наружное наблюдение, исключать было нельзя.

В пути большой босс с "охранником"-Шульгой не общался. Молчал, уткнувшись в планшет, коротко отвечал на звонки, сам куда-то звонил, потом достал из папки документы и начал внимательно их просматривать. Работал, короче.

Шульга же, готовясь к непростому, как выразился бы отец, "программному" разговору, прокручивал в памяти события, прошедшие с момента возвращения на базу из "застенков" олигарха и до сегодняшнего утра.

Группа чрезвычайную ситуацию выдержала достойно. Варяг уровень опасности поднял, но не чрезмерно, при этом суетливых непродуманных действий не совершал. Хотя "силовой вариант", по собственному чистосердечному признанию, "очень даже планировал".