Скелеты в шкафу. Драматичная эволюция человека

Позвольте мне в двух словах рассказать вам о Коморских островах. Между 1840 и 1912 годами Французская империя один задругам колонизировала все острова этого небольшого архипелага. Четыре из них — Гранд-Комор, Мохели, Анжуан и Майотта — когда-то были независимыми султанатами, расположенными в самом дальнем конце арабских торговых путей, шедших из Омана вдоль восточного побережья Африки. Во времена колониального владычества они формально находились под управлением Мадагаскара, крупного, но далекого французского владения, и более забытого Богом места невозможно было себе представить. Однако изоляция не всегда означает безмятежность. Как только Мадагаскар получил независимость в 1960 году, на Коморах начались трагические события, уровень сложности которых совсем не соответствовал масштабам архипелага.

До 1974 года острова находились под управлением далекой Франции, но в конце года был проведен референдум о независимости. Три острова проголосовали за создание суверенного государства, но Майотта, которая дольше всех пробыла французским владением, к ним не присоединилась. Ей было разрешено остаться территорией Франции, и в ответ на это возмущенные власти Коморских островов устроили мятежной Майотте торговую блокаду. В то время я как раз жил там и хорошо помню, как меня постепенно охватывала паника. Сначала из магазинов исчезло пиво, потом сигареты, а затем и вообще все более или менее цивилизованные продукты. Нам приходилось выживать на скудном рататуе из местных овощей. Когда через несколько месяцев одна поставка импортной продукции все же каким-то образом обошла эмбарго и попала в местные магазины, мы ринулись туда и обнаружили, что вся она целиком состояла из консервированного рататуя. Но времена изменились. С 2011 года Майотта является заморским департаментом Франции, а этот статус предполагает обилие супермаркетов, мощеные дорога, высокие цены, сложную бюрократическую систему и загрязнение прибрежных вод.

На остальных островах архипелага, несмотря на многочисленные события их новейшей истории, время как будто остановилось. Полное отсутствие экономического развития компенсируется здесь бурной политической жизнью. Почти сразу же после того, как Коморские острова обрели независимость, их президент был свергнут в ходе восстания (первого из четырех), организованного французским наемником Бобом Денаром, ветераном войн в Алжире, Катанге, Родезии и других горячих точках. После недолгого периода беспорядков президентское кресло занял революционер по имени Али Суалих, и после этого дела начали развиваться еще интереснее. Али был франкофобом и маоистом и имел свои собственные представления о демократии. Чтобы очистить Коморы от колониального наследия, он приказал сжечь все государственные документы о гражданском состоянии, а чтобы обеспечить себе легитимность, снизил возрастной ценз до 14 лет. Он был своего года Че Геварой, кумиром детей и подростков. Благодаря этому маневру ему удалось организовать референдум по поводу своего правления.

Примерно во время всей этой катавасии я и сидел в отчаянии на берегу Мохели. Большой мир почти ничего не знает о Коморах, и когда я прибыл в Морони, то пребывал в счастливом неведении относительно происходящего на островах хаоса. Все, что я знал, — это то, что летом 1977 года на Коморские острова было крайне трудно попасть. Здесь мой рассказ возвращается к главной теме данной книги. Я приехал на Коморские острова, чтобы продолжить изучение лемуров. Мое исследование началось за несколько лет до этого на Мадагаскаре. Как вы, возможно, знаете, лемуры — это приматы, обитающие только на этом острове. Они представляли интерес для моего исследования потому, что около 50 миллионов лет назад у лемуров и людей имелся общий предок. Это огромный срок, и хотя мы с лемурами и состоим в некотором родстве, в нашем генеалогическом древе они отстоят от нас куда дальше, чем обезьяны или высшие приматы. Несмотря на то что в своем островном уединении лемуры активно развивались, в некоторых важных аспектах они остались гораздо более примитивными, чем люди. Значит, если мы хотим узнать, как жили и функционировали наши предки в раннем кайнозое, нам следует обратиться к лемурам. С другой стороны, если волею судеб какого-нибудь исследователя, например меня, перестанут пускать на Мадагаскар (это повод для отдельной истории), то ему больше некуда будет податься. Вернее, почти некуда. Несколько видов лемуров (всего их насчитывается более 50) в течение последнего тысячелетия были завезены на Коморские острова, сумели прижиться там и сформировать популяции. Итак, лемурологу, которому закрыт доступ на Мадагаскар, остается только одно — ехать на Коморы.

Самка мангустового лемура с о. Мохели, Коморские острова. Eulemur mongoz принадлежит к роду, насчитывающему еще как минимум пять видов (некоторые ученые считают, что их куда больше — до 11). Это довольно типичное млекопитающее, которое напоминает нам, что в природе редко встречаются роды, насчитывающие один вид, такие как наш. Рисунок Ника Амороси.