Скелеты в тумане

День прошел очень быстро, как-то незаметно. В хозяйственных хлопотах. Мы обустраивали лагерь, запасали дрова, чтобы они всегда были под рукой. Сделали на дереве навес и сложили на него продукты, чтобы не добрались мыши. Подобрали на берегу подходящие доски, выброшенные морем, и соорудили обеденный стол и скамейки. А папа нашел в лесу старый лосиный рог. Такой огромный и позеленевший, что из него получилось кресло.

И папа сказал:

– В этом кресле за вечерним чаем будет сидеть тот, кто особенно отличится за день.

И тогда мама сказала:

– Я уже отличилась – обед приготовила!

И мы уселись за стол. Это был обед! На первое – свежая грибная лапша с вермишелью, на второе – свежая жареная рыба, а на третье – свежезаваренный чай с иголками и свежим черничным вареньем.

После обеда папа не дал нам отдохнуть, а усадил вокруг костра и устроил инструктаж по технике безопасности.

– Первое правило: ни в лес, ни в море поодиночке не ходить. Второе: куда бы ни шел – всегда в кармане должны быть спички и нож. Третье: в трудную минуту не паниковать, подумать и действовать. Четвертое: медведю всегда уступать дорогу…

И так далее. Даже про мокрую обувь не забыл – чтоб сразу же переобувались в сухое.

– … Змей за хвосты не хватать… Алексей, что я сказал?

Алешка так заслушался, что незаметно задремал. Он вскинул голову, поморгал и повторил:

– … Да… Прямо сейчас… Обязательно… Не беспокойся…

– А конкретно? – строго настоял папа.

– Ну… Змеям уступать дорогу… Медведей за хвост не таскать… И это… Спички и нож чтоб всегда сухие…

Мама хихикнула, а папа согласился:

– По существу, верно.

На том инструктаж и завершился. Но когда мама с Алешкой взяли котелок и отошли за черникой, папа добавил специально для меня:

– Вот что, Дима… Алешку – ни на шаг одного не отпускай. А я буду маму подстраховывать. – И повторил слова участкового. – Если увидишь или услышишь что-нибудь подозрительное, сразу сообщай мне.

– Ты думаешь, – взволновался я, – эти бандиты идут по нашему следу? И не отстанут от нас?

– Не знаю. – Папа задумчиво поворошил угли в костре. – Но нужно быть готовыми к борьбе. Жаль, что у нас только одно ружье.

Во как! Раньше: не смей прикасаться к ружью, а теперь…

– Завтра будешь учиться стрелять. Для охоты, – он многозначительно посмотрел на меня. Подумал. – И вот еще что: всегда поддерживай меня, если я что-нибудь странное предложу. Понял?

Я не понял, но кивнул. Чтобы не думал, что с дураком связался. Тем более, что его мужское доверие было мне очень приятно.

Свечерело. Но было светло – белые ночи.

Вернулась мама с черникой.

– А где Алешка? – равнодушно спросил папа.

– Там, – мама кивнула в сторону моря, – на вечерний океан любуется.

Папа мне подмигнул, и я, собрав грязную посуду, пошел к морю.

Алешка сидел на большом плоском камне, еще теплом от дневного солнца. Он пристально смотрел в белую даль, где вода совсем незаметно сливалась с небом, и казалось, острова висят прямо в воздухе. Отражаясь в зеркальном море, они были похожи на круглых ежей – ощетинились острыми верхушками елей, как иголками, во все стороны, и вверх и вниз. И чайки пролетают над ними и под ними.

– Пошли домой, – сказал я, покончив с посудой. – Холодно уже.

Мы вернулись в свой лагерь, который издалека светил нам костром сквозь гущу деревьев.

Папа лежал у огня на своей любимой телогрейке. Мама наводила порядок в палатке перед сном.

Алешка привалился к папиному боку. Задумался. Потом спросил:

– А кто такой Летучий голландец? Человек? Или летчик?

Папу только спроси. Потом не остановишь.

– Корабль, – сказал он. – Таинственный.

– Я так и думал. А он старинный?

– Очень, – усмехнулся папа. – Был в давние годы такой капитан. Звали его Берент Фогт…

– Я же говорил – человек, – поправился Алешка.

– Не спеши менять мнение… И он был капитаном красивого и быстроходного корабля…

– Ну, я же говорил – «Летучий голландец». А дальше?

– И вот однажды он завершал очередное плавание. И вдруг ночью вахтенный матрос увидел в море зарево. Это горело какое-то судно. Пламя охватило уже мачты и паруса, весь такелаж…

– Такелаж? – удивился Алешка.

– Ну, так называются все снасти парусного корабля. А ты что думал?

Алешка не смутился:

– Я думал, это когда женщина лицо раскрашивает.

– Макияж, – уточнила из палатки мама.

– «Джанетта поправляла такелаж», – процитировал Алешка. – Не так, что ли?

– Откуда ты знаешь? – удивился папа.

– Мне капитан МРБ пел. Вообще-то, – признался он, – не очень приличная песня. – И сразу же переложил руль на другой курс. – А дальше?

Папа поправил очки, раскурил загасшую трубку.

– В яростном свете огня было видно, как несчастные матросы пытаются спустить на воду уже тлеющие шлюпки, как, охваченные пламенем, они бросаются в отчаянье за борт, где становятся добычей кровожадных акул… Главный закон моря…

– … Подавать гудки в тумане, я знаю, – опять врезался Алешка.