Схимники. Четвертое поколение

– Ну и правильно, – тихо говорил чуб, уводя Кислоту, а заодно опираясь на его плечо. – Сейчас в Золотом Мосту правят богатейшие из купцов, владельцев кораблей и мастерских. Они и законы издают для себя, а не для народа. Раз не наказали предателей из своих, значит, либо сами замешаны, либо думают переметнуться на сторону Империи. А тебе, купец, – добавил он, обернувшись, – я скажу одно. Всему живому свойственно стремиться к свободе. Раб стремится восстать. И все равно, из чего его кандалы – из железа или золота. Золотые даже подлее.

– Ой ли. Все ли к той свободе стремятся, сечевик? Кусок хлеба дороже права решать. Иначе одно так охотно не меняли бы на другое.

– И то верно. Золотые кандалы незаметны. Власть хозяина над рабом видна и понятна. А вашу власть заметит и поймет не каждый. Но даже если это будет несколько человек, рано или поздно кто-то из них решится восстать против нее. И тогда горе вам, потому что никто не станет умирать за ваши деньги. К чему они покойникам? А вот за идеи люди готовы умереть. И потому мы, воины, рано или поздно вернемся со свалки. Нас отмоют, отчистят и попросят избавить от спиногрызов, таких, как ты. И знаешь, купец, эта работа не принесет мне радости. Но кто-то ведь должен пропалывать грядки от сорняков. Кто-то должен вырубать деревья, не приносящие плодов, а только тянущие соки из земли. А вы уже давно плодов не приносите, лишь тянете соки из задуренного вами народа.

Бумага и чернила нашлись у Малышки. Самота, Кислота и Бескен с сыном уединились. Пока златомостец писал послания верным людям, чуб наставлял иверов:

– Ворота еще долго закрытыми продержат, но не больше десяти дней. За это время лучше бы тебе, почтенный, собрать аксакалов и обсудить все. В город пробраться сумеете?

– Небольшими отрядами пройдем, – махнул рукой Ломини. – Этим никого не удивишь. Наши там часто бывают.

– Но не в таких же количествах. Стража может что-то заподозрить.

– Скажут, что наниматься в войско пришли, – оторвавшись от письма, произнес Кислота. – Сейчас война. Пустят с радостью, еще и пороха с пулями отсыплют полные мешки.

– Так и делайте, – согласился чуб с более опытным в подобных делах собратом. – Главное – сразу разоружить заморцев и стражников, верных Совету.

– Последних вам укажет Прохор. Вот письмо к нему, как найти – объясню потом. Ему можно верить.

– Главное – избежать кровопролития. Ни один горожанин не должен умереть. Иначе вас сочтут захватчиками. Если город восстанет сразу, лучше и не пытаться что-то сделать, уходите, по возможности, без боя.

– Почему? – не понял Бескен.

– Потому что оружием Золотой Мост вы не удержите. Придется убедить горожан, что вы защитите их лучше Совета, что ваши обычаи для них лучше старых законов. И главное, запомните – защищайте Золотой Мост, но не вздумайте сунуться в Венедию.

– А как мы их убедим?

– Сначала, думаю, письма Кислоты помогут. А потом смотрите по обстоятельствам. Надо урезать произвол богатейших купцов. Опирайтесь на мастеровых, ремесленников. В городскую стражу офицерами иверов поставьте. Но не всех. Горожане должны видеть, что и они участвуют в управлении и поддержании порядка. Здесь я и сам не очень все представляю, но вы же старые, мудрые, найдете способ.

– Корабли купеческие надо сразу захватить, – добавил Кислота. – Для вас это не очень сложно. Большая часть морских пехотинцев из иверов набрана. Подати уменьшить – это всегда помогает. Предателей казнить, их имена вам тоже Прохор назовет. И вообще прислушивайтесь к нему – он город знает.

– А с кораблями как же? – не понял Ломини. – На что они нам?

– Как и прежде, товары будут по морю возить. Только купцы будут платить совету аксакалов за провоз, а вы – выделять жалованье матросам и воинам. И вообще большие деньги не должны иметь доступ к вооруженным людям. За этим следите строго и карайте нещадно. И к власти тоже подпускать эти денежные мешки нельзя. За попытку подкупа чиновников или аксакалов вешайте без жалости. Сумеете установить такой порядок – купцы станут неопасны. Тогда пусть занимаются своими делами, набивают карманы. Само по себе это не так плохо.

– Ты пиши, пиши, – похлопал его по плечу Самота.

Малышка сидела снаружи. До нее доносились обрывки разговора. Девушка была поражена. Привыкшая к преемственности княжеской власти, она не могла поверить, что в двух шагах от нее на столь шатком фундаменте, как гнев Кислоты и вдохновение Самоты, стряпается самый настоящий заговор. Стихийно родившийся, он набирал силу с каждой строчкой, написанной бывшим главой тайного приказа, с каждой идеей, которую чуб вкладывал в голову старого аксакала.

Так на пороге она и задремала. Пришедший откуда-то Гордец на руках внес ее в дом, уложил на мягкое ложе из шкур, накрыл буркой. К тому времени четверо заговорщиков уже закончили свое совещание.

– Ах, надо бы выпить душистого вина! – воскликнул Бескен.

– Да и проголодаться я успел, – согласился Самота.

– Ах, сын мой, у меня есть то, что тебе понравится. Отличный копченый сало.

– Вы научились правильно коптить сало? – удивился чуб.