Схизматрица Плюс

– Скоро начнется настоящая работа. Вот только не слишком мне нравится этот Совет управляющих. Уж больно они негибки, работают без души. У некоторых полно амбиций. Смотреть за ними нужно.

– Конечно.

– Может, ты этим и займешься? Пост координатора для тебя открыт. Ты справишься.

– Я предпочитаю держаться в тени, Уэллспринг. Роль вашего масштаба выдвинет меня слишком близко к рампе.

– Философия доставила мне достаточно проблем, – помолчав, ответил Уэллспринг. – Не гожусь я, пожалуй, для мифа. Мне нужен ты и эта самая твоя тень.

Линдсей посмотрел в сторону, на двух строительных роботов, тянувших шов навстречу друг другу, чтобы соединиться в раскаленном добела поцелуе электродов.

– Моя жена мертва, – сказал он.

– Александрина? Как жаль. Я потрясен…

Линдсей вздрогнул.

– Да нет же. Нора. Нора Мавридес. Нора Эверетт…

– О! – сказал Уэллспринг. – Когда ты узнал?

– Я обещал ей, что обеспечу нам подходящее место. Помнишь, я говорил о возможном расколе Совета Колец?

– Да.

– Все готовилось тихо, насколько это было возможно, – и все же недостаточно тихо. Константин как-то разнюхал и предотвратил раскол. Ее обвинили в измене. Следствие впутало бы и всех прочих членов ее клана. И она предпочла самоубийство.

– Мужественно…

– Ей больше ничего не оставалось.

– Да, пожалуй.

– Она ведь любила меня, Уэллспринг. Хотела ко мне приехать. И совсем уже собралась, но Константин убил ее.

– Я понимаю твое горе, – сказал Уэллспринг. – Но жизнь – штука длинная. Не стоит забывать о высших конечных целях.

– Ты же знаешь, – угрюмо ответил Линдсей, – я не придерживаюсь этой посткатаклистской линии.

– Постгуманистской, – поправил Уэллспринг. – Ты ведь за жизнь, не правда ли? Если нет, то позволишь боли себя подчинить, восстанешь против Константина и умрешь, как Нора. Прими ее смерть и оставайся с нами. Будущее принадлежит постгуманизму, а не национальным государствам и группировкам. Оно принадлежит жизни, а жизнь развивается образованием подвидов.

– Я уже слышал эти басни, Уэллспринг. Смирившись с утратой в нас человеческого, мы придем к куда худшим различиям, ссорам и войнам.

– Нет, если новые виды смогут достичь согласия, как познающие системы четвертого пригожинского уровня сложности.

Линдсей молчал, спорить с этим человеком было бесполезно.

– Ну что ж, – сказал он наконец. – Остается пожелать тебе удачи. Постарайся защитить пострадавших. Может, что-нибудь из всего этого и выйдет.

– Подумай, Линдсей, перед нами целая вселенная неиспользованных возможностей. Ни законов, ни ограничений…

– Пока он жив – нет. Прости.

– Придется тебе это делать самому.

Торговый корабль Инвесторов 14.02.86

– Это не предпочитаемый нами вид сделок, – сказал Инвестор.

– Мы не встречались раньше, лейтенант? – спросил Линдсей.

– Нет. Но я был знаком с вашим учеником. Доктор-капитан Саймон Африэль. Весьма образованный джентльмен.

– Я хорошо помню Саймона.

– Он умер в посольстве. – Инвестор смотрел на Линдсея. Темные глаза его враждебно поблескивали в белых ободках его мигательных перепонок. – Жаль. Я всегда получал удовольствие от бесед с ним. Хотя – это его стремление всюду соваться… Вы называете это любопытством. Позыв к собиранию бесполезной информации. Существо с таким изъяном подвергается излишнему риску.

– Несомненно, – согласился Линдсей.

До этого он не слыхал о смерти Африэля. Известие доставило ему горькое удовольствие: нет еще одного фанатика, бессмысленно погиб еще один талантливый человек…

– Ненависть понять гораздо проще. Странно, что ты, Художник, стал ее жертвой. Это заставляет усомниться в моем суждении о вашем виде.

– Сожалею, что послужил источником недоразумения. Канцлер-генерал Константин сумеет объяснить все это гораздо лучше.

– Я поговорю с ним. Он со своими людьми только что прибыл на борт. Хотя он – не характерный образец для составления мнения о человеческой природе. Сканирование показывает, что он пошел на очень серьезные перестройки организма.

Теперь так делают многие, подумал Линдсей. Даже из самых молодых. Словно существование Неотенической Республики с ее принудительной человечностью освободило прочие группировки от необходимости притворяться.

– Вы находите это странным для космической расы?

– Нет. Вовсе нет. Поэтому-то их и осталось так мало.

– Девятнадцать, – уточнил Линдсей.

– Да, число исчезнувших рас, входивших в нашу торговую сферу, на порядок больше. Хотя артефакты их сохранились. Как, например, тот, что мы предполагаем предоставить вам в аренду. – Инвестор обнажил бороздчатые шипообразные зубы – признак отвращения и неприязни. – Мы надеялись на долгосрочную торговлю с вашим видом, но не можем отвратить вас от порывов в вопросах метафизики. Вскоре нам придется наложить на вашу систему карантин, чтобы не быть вовлеченными в ваши трансмутации. В то же время нам придется пренебречь некоторыми из своих принципов, чтобы оправдать свои капиталовложения.