Сходство

– Необязательно, – возразил Сэм. – Если это один из ее товарищей, он – или она – мог бы забрать у мертвой Лекси мобильник, убедиться, что она не звонила в службу спасения и на видео ничего не записала. Ведь камерой она пользовалась постоянно, потому нападавший мог испугаться, что она произнесла в камеру его имя.

– Отпечатки с мобильника уже готовы? – спросила я.

– Сегодня прислали, – сказал Фрэнк. – Лекси и Эбби. Эбби и Дэниэл говорили, что в то утро по дороге в колледж Лекси давала Эбби свой телефон, и отпечатки это подтверждают. Отпечатки Лекси накладываются на Эббины по меньшей мере в двух местах – она брала телефон позже Эбби. Никто у мертвой Лекси телефон не забирал. Когда она умерла, мобильник лежал дома на кухонном столе, ее друзьям не было нужды его разыскивать.

– Или они взяли дневник, – сказал Сэм. – Мы ведь только с их слов знаем, что дневника она не вела.

Фрэнк закатил глаза:

– Если на то пошло, мы только с их слов знаем, что она жила в усадьбе “Боярышник”. А вдруг она с ними разругалась еще месяц назад, съехала и подалась к арабскому шейху в наложницы? Да только ничто на это не указывает. Показания всех четверых полностью сходятся, на лжи мы никого из них не поймали, удар нанесли не в доме…

– А ты что об этом думаешь? – спросил у меня Сэм, перебив Фрэнка. – Вписываются они в портрет?

– Да, Кэсси, – промурлыкал Фрэнк. – Что ты думаешь?

Сэм отчаянно желал, чтобы убийцей оказался один из них. В тот миг мне хотелось подтвердить его слова – ну и плевать на расследование, лишь бы увидеть, как светлеет его лицо, как оживают глаза.

– По всем параметрам – да, – ответила я, – довольно близко. В возрастные рамки вписываются, местные, определенно умны, знакомы с ней – да что там, ближе всех ее знали, а убийца обычно из ближайшего круга. Никто не судим, но я уже говорила, один из них мог что-то натворить, мы не знаем. Вначале, признаться, я их подозревала. Но чем дальше, тем… – Я запустила руку в волосы, задумалась, подыскивая слова. – Вот что в их показаниях стоило бы проверить. Может ли кто-то со стороны подтвердить, что по вечерам она обычно гуляла одна? И никто из ребят не присоединялся?

– Вообще-то, – сказал Фрэнк, ища на полу сигареты, – уже подтвердили. Есть на кафедре аспирантка, Бренда Грили, у них с Лекси один научный руководитель.

Бренда Грили числилась в списке контактов: грузная, зеленые глаза навыкате, намечающиеся брыли, копна рыжих кучеряшек.

– Вечно суется в чужие дела. Когда эти пятеро съехались, она спросила у Лекси, удается ли ей хоть иногда побыть одной. Видно, спрашивала неспроста, надеялась послушать про оргии, а Лекси только глазами захлопала и отвечает: гуляю по вечерам одна, мне хватает, спасибо, если б они мне не нравились, не якшалась бы с ними. И ушла. А наша Бренда, похоже, и не поняла, что ее отбрили.

– Ну ладно, – кивнула я. – Раз так, тогда, ей-богу, не представляю, как мог это сделать кто-то из ее друзей. Вот как должны были развиваться события. Одному из них нужно переговорить с Лекси с глазу на глаз, о чем-то важном. И нет бы провернуть это без шума – за чашкой кофе в колледже или как-нибудь еще, – а он напрашивается с ней на прогулку или увязывается следом. В любом случае он нарушает порядок (а для нашей пятерки порядок – это святое) и дает понять всем, включая Лекси, недвусмысленно: что-то не так. Да еще и нож прихватывает. А это симпатичные образованные молодые люди из средних слоев…

– То есть сборище задротов, – сказал Фрэнк Сэму, щелкнув зажигалкой.

– Так-так. – Сэм отложил ручку. – Погоди. Нельзя их исключать лишь потому, что они из среднего класса. Вспомни, сколько раз бывало, что какой-нибудь славный, приличный с виду…

– Я не о том, Сэм, – возразила я. – Не в убийстве дело. Если бы ее задушили или об стену головой стукнули, я могла бы заподозрить кого-то из них. Даже допускаю, что один из них ее пырнул ножом, если нож случайно под руку подвернулся. Я вот что хочу сказать: такие, как они, с ножом не ходят – разве что разработан детальный план убийства, а я уже говорила, плана никакого не было. Готова спорить на большие деньги, ни один из этой четверки с ножом не разгуливает, а если захотят кого-то припугнуть или переубедить, им в голову не придет хвататься за нож. Они из другого мира. Если предстоит большая схватка, они не оружие станут подыскивать, а слова.

– Да, – согласился, подумав, Сэм. Со вздохом взялся за ручку, и та зависла над бумагой, будто он забыл, что хотел написать. – Да, ты права.

– Даже если предположить, что один из них за ней увязался, – сказала я, – и прихватил для острастки нож, то на что он рассчитывал? Всерьез думал, что ему сойдет с рук? Они принадлежат к одному кружку – узкому, крохотному. Она могла бы на словах согласиться, а потом побежать домой и рассказать остальным троим, что случилось. Смятение, ужас, и – если это не Дэниэл – нашего метателя ножей вышвыривают из “Боярышника”. Они же умные, Сэм. От них не укрылось бы нечто столь очевидное.