Схождение

Большую часть пути к Мэнделу он проспал, вернее, пытался заснуть, насколько это позволяла штопорообразная конструкция койки. Когда в конце концов неудобство и скука заставили его вернуться в пилотскую кабину, он увидел Атвар Ххсиал за работой. Всю электронику она переделала таким образом, что видеосигналы, которые поступали на экраны дисплеев Ненды, одновременно конвертировались в многоканальные ультразвуковые потоки. Она «видела» то же, что и он, несмотря на то, что картинка ей должна была казаться как бы черно-белой.

Но то, что она заявила в результате этого «просмотра», пробудило в Ненде самые худшие подозрения.

— Все так, как я и думала, Луис. В системе Мэндела произошли изменения, и весьма серьезные. Смотри.

В тот же момент Ненда оказался перед дисплеем, снедаемый любопытством и нетерпением. Весь экран занимало изображение Гаргантюа. Его атмосфера полыхала крутящимися вихрями оранжевого и красно-коричневого цвета, вспыхивавшими, словно блики в кристаллах чистейшего циркона и гессонита, и разделенных тонкими прослойками и пятнами светло-голубых облаков аммиака.

— Я подготовила ускоренный режим просмотра, чтобы ты сразу увидел то, что мне пришлось наблюдать в течение многих часов. — Атвар Ххсиал протянула когтистую переднюю лапу, и картинка на дисплее ожила. Гаргантюа завращался вокруг своей оси настолько стремительно, что десять планетных часов промелькнули перед глазами словно минута. Луис не заметил ничего примечательного. Обычная дурацкая планета, вращающаяся вокруг своей оси точно так же, как последние несколько сотен миллионов лет и, несомненно, столько же последующих.

— Ты видел? — Атвар Ххсиал склонилась над ним.

— Конечно, я не ослеп.

— Я имею в виду — ты заметил перемену?

Планете потребовалось совершить еще целый оборот, прежде чем Луис почувствовал, как у него перехватило дыхание. В конце концов до него дошло.

— Глаз!

Глаз Гаргантюа. Оранжево-красный атмосферный вихрь, зловеще смотревший с экваториальных широт планеты. Вечный водоворот, гигантская воронка из замороженных газов, ураган сорока тысяч километров в поперечнике — и все это отнюдь не природное явление, но феномен, существовавший только благодаря тому, что в центре воронки находился вход в транспортную систему Строителей.

— Глаз исчез!

— Верно. — Безглазая голова Атвар Ххсиал утвердительно кивнула. — Исчез бесследно, несмотря на то, что существовал все то время, пока люди находились в системе Мэндела и наблюдали за ним. А это поневоле наводит меня на размышления. Если транспортная система Строителей на Гаргантюа пропала, значит, велика вероятность, что вход в эту систему на планетоиде Жемчужина тоже исчез. И действительно, я не обнаруживаю никаких следов Жемчужины, даже при помощи самых мощных поисковых систем корабля. А теперь, поскольку Жемчужина пропал…

Ненда взревел от ярости. Он прекрасно понял, к чему она клонила. Жемчужина пропала. А значит, и корабль «Все — мое», единственная его собственность, тоже.

А все вместе взятое — наверняка часть какой-то направленной против него аферы, которую Атвар Ххсиал пыталась провернуть.

Он бросился на кекропийку и с размаху ткнулся в нее головой.

Оценивая физическую силу Атвар Ххсиал, Луис ошибался: она оказалась сильнее его раз в десять.

Подняв его, беспомощного, за ноги двумя передними конечностями, она укоризненно засвистела — таков был ее эквивалент грубой брани.

— И куда же я могла бы его спрятать, Луис Ненда? И каким образом? С тех пор, как мы улетели с Дженизии, я нахожусь на «Поблажке» вместе с тобой. Конечно, скромность — не моя добродетель, но в данном случае уверяю, обвести тебя вокруг пальца так, как ты думаешь, — выше моих сил, независимо от того, входило это в мои планы или нет. Я еще раз тебя спрашиваю, каким образом я могла заставить исчезнуть Жемчужину и «Все — мое», пока мы летели из Свертки Торвила?

Луис Ненда продолжал отбиваться с единственной целью — вздохнуть.

— Ну ладно, ладно. Ну же, отпусти. Полегче! — Она так быстро его перевернула, что Луис едва не свалился. — Послушай, попробуй взглянуть на это моими глазами. Если «Все — мое» был твоим кораблем, а я пришел бы и сказал, что он исчез — разве ты не разъярилась бы точно так же, как я?

— Злость, если она подразумевает потерю самоконтроля, незнакома кекрокопийцам. А учитывая нашу разницу в габаритах и силе, ты должен радоваться, что я не ответила тебе тем же.

— Действительно. Но ты задела меня за живое.

— Взаимно. Потеря «Все — мое», конечно, несчастье, но исчезновение транспортной системы Строителей несравненно трагичнее. Мы утратили надежду посетить Ясность и разыскать находящиеся на ней богатства Строителей. А кроме того, мое убеждение, что серьезные изменения претерпевает весь рукав, получило новое подтверждение. События на Гаргантюа и вокруг него показывают еще яснее, чем раньше, что причины этих перемен кроются в Строителях.

— Не занимайся самообманом, Ат. Они ушли по меньшей мере три миллиона лет назад.