Схрон

Всемирно известный ученый жил на окраине Злата Бряга, в прошлом – столицы Болгарийской республики, ныне – города-музея планетарного значения. Дом Атанаса скорее напоминал замок в миниатюре, чем обычный жилой коттедж, но имел стандартное инженерно-техническое оборудование, делавшее жизнь человека комфортабельной и удобной. В зависимости от программы и желания владельца внутреннее пространство дома можно было перестраивать в широком диапазоне интерьерно-архитектурных решений, но Златков предпочитал «рыцарский» вариант: каминный зал, обеденный, комнаты отдыха, спальни, винные погреба, алхимические лаборатории, конюшня, скотный двор, баня… плюс компьютерный комплекс, оборудованный плейвером – фантоматическим генератором с игровым объемом и эйдоэффектами. Плейвер мог конструировать почти любые ситуации, в которых мог бы и хотел поучаствовать игрок. Сам Златков уже давно не пользовался плейвером, да и сын, повзрослев, покинул дом и жил теперь в Мурманске, поэтому комната плейвера открывалась редко. Именно сюда Ромашин и привел Атанаса, одетого в халат, недоумевающего по поводу столь раннего визита комиссара-два Евразийского филиала наземной службы безопасности.

Ромашин был одет в белый кокос и походил на опытного врача «Скорой помощи», профессионально успокаивающего пациента. На вопрос Златкова, чем обязан визиту, комиссар ответил:

– Не волнуйтесь, Атанас, все будет хорошо. Просто надо без свидетелей поговорить об интересующих меня вещах.

Инк плейвера включил в комнате интерьер прошлой игры: сын, очевидно, создал вариант мира «запрещенной реальности» и воевал с Иерархом этого мира, – но Ромашин выключил контур, и комната сразу стала маленькой и голой, с мерцающими янтарными стенами и светящимся потолком. Комиссар вырастил из пола два кресла, колокол инка задвинул в стену и сел перед стоящим Златковым, глядя на него снизу вверх.

– Садитесь, Атанас. Разговор будет долгим.

– Вы один?

– И даже без «кольчуги».

Златков, подумав, запахнул халат и сел.

– Ничего не понимаю… пять утра… нормальные люди еще спят…

– Так то нормальные.

– Что происходит? Дело не терпит до десяти часов, до начала рабочего дня?

– Не теребите пуговицу халата, то бишь кнопку вызова охраны, – вежливо посоветовал Ромашин. – Один из ваших телохранов спит, а второго пришлось убрать, потому что он «санитар» и приставлен не столько охранять вас, сколько в нужный момент ликвидировать. Программа у него такая.

– Откуда вы знаете?

– Я много чего знаю.

Златков откинулся на спинку кресла, изучающе глядя на комиссара, который сцепил руки на груди и с неопределенным сожалением смотрел на него.

– Вы уверены, что поступаете правильно?

– А вы?

– Резонный вопрос. Честно говоря, я давно ждал этого, только не предполагал, что мной займетесь вы лично.

– Этого требует уровень игры, Атанас. Я ждал, что вы придете ко мне сами, но потом понял, что программа – вы ведь закодированы? – этого не допустит.

– Вы правы. Я смог преодолеть два предохранительных порога программы, в том числе порог самоликвидации в случае раскрытия, но третий порог – освобождение от внутреннего брейн-контроля, внесенного непосредственно в генетическую матрицу, – пробить пока не смог.

– Когда вас закодировали?

– Перед последним пробным запуском Ствола, почти два года назад. После чего я разработал правдоподобную концепцию времени и начал проводить в жизнь план «хирургов».

Ромашин кивнул, глаза его стали грустными.

– Да, удар был нанесен сильный. Если бы не Те, Кто Следит, мы с вами уже перестали бы существовать. Еще и сейчас проблема не решена, нет стопроцентной гарантии, что наша Ветвь уцелеет. Именно поэтому вами занимаюсь я лично, а не следственный отдел службы… в котором, кстати, сидят помощники «санитаров». Собственно, у меня только один вопрос: сможете ли вы, оставаясь резидентом «хирургов», помочь нам освободиться от них?

Златков закрыл глаза. Лицо его сделалось бледным, на лбу выступила испарина. Видимо, он боролся с программой «хирургов», предписывающей ему действовать определенным образом. Помолчав с минуту, он глухо сказал:

– Я попробую. – Открыл черные, полные внутренней борьбы и муки глаза. – А вы не боитесь, что я поведу с вами тройную игру? Или дам команду на ликвидацию?

– Боюсь, – серьезно кивнул Ромашин. – Но, во-первых, у меня нет другого выхода, а во-вторых, есть шанс декодировать вас, не изменяя личности. Наши медики поработали с захваченными «санитарами» и кое-чему научились.

– Сначала я попробую освободиться сам. Если не получится…

– Хорошо, только не опоздайте. А что вы там говорили о правдоподобной концепции времени?

– Прежде чем начать строительство хроноквантового ускорителя, мы создали теорию «бурения времени», предполагая, что время – особого рода субстанция, физическая реальность, такая же, как пространство, вещество и поле. В наших ранних опытах, а я занимаюсь проблемой инверсии времени пятьдесят лет, мы как будто получили подтверждение правильности субстанциональной концепции.

– Как будто?