Схватка

Вошел счетовод экспедиции Никанор Григорьевич: энергичный, сухой старик с насквозь прокуренными усами. С его лица никогда не сходила иронически-снисходительная усмешка. Разговаривая, он всегда язвительно улыбался и щурился, хотя проще и сердечнее его наверное не было человека в экспедиции.

— Ну здравствуйте, здравствуйте, друзья, — сказал он, — что, дымите? Отлично! И я закурю! На огонек зашел. Смотрю, горит окно, на занавеске тень Афанасия Семеновича, а мне как раз его и надо. Да и тебе, Даурен Ержанович, надо бы два словца сказать.

— Вот так славно! — засмеялся Жариков. — К нему ты шел, а меня приплел так, для красного словца, чтоб обидно не было. Ну, так в чем дело, говори?

И пока старик выкладывал свои надобности, Афанасий Семенович смотрел на старого геолога и думал:

«Ведь вот всего два месяца, как этот старик появился среди нас, а ведь уже без него дня прожить невозможно. Конечно, все началось с того случая на охоте, но именно только началось, а какой он человек — простой, умный, благожелательный — люди узнали после и вот идут они к нему, идут. Кто с нуждой, кто за советом, кто просто так посидеть, чайку попить. А уходят от него все удовлетворенные, у него великое искусство разговаривать — говорит он просто, ясно, ничего не навязывая и никогда не подчеркивая своего я. А вот Нурке не такой. У него все не просто, он не говорит, а изрекает, не советует, а приказывает, и его все боятся. Уважают, конечно, но боятся. И даже родной сын чувствует себя с ним неловко. Я несколько раз замечал это».

— Ну что у вас, товарищи, с рудой? — обратился он к начальникам отрядов. — Есть она?

— Плохо, Афанасий Семенович, — ответил Гогошвили, — идет, идет руда с севера на юг и вдруг исчезает. Вот уж подлинно сквозь землю проваливается. Шестнадцать шурфов заложили — и ничего!

— А в северном направлении медь есть? — спросил Васильев. — Нет, тут что-то не так. Не может она, дойдя как раз до этой отметки, вдруг испариться. Что-то мы тут недопонимаем.

— Так что же вы предлагаете? — спросил Даурен.

— По-моему, далее отметки идти не следует, — сказал Гогошвили.

Жариков взял со стола геологическую карту и стал ее рассматривать.

— Это пометки Нурке Ажимовича, — сказал он. — И карта эта сводная. Смотрите: руда повсюду исчезает вот около этой линии! То есть, очевидно, здесь рудная зона выклинивается вот куда. Так по крайней мере думает Нурке. Он считает, что продолжать работу южнее этой отметки бесцельно, это только трата денег и труда.

Ержанов наклонился над картой.

— Денег мы и так истратили порядком, но порядком их еще и осталось. По плану мы должны были заложить тут еще пятьсот кубометров шурфов, но Нурке Ажимович склоняется к тому, чтоб перевести все работы на восточную часть Саята. Он, кажется, и вам говорил что-то подобное.

— Говорить он говорил, — ответил Жариков. — Но тогда было рано что-то говорить, работы-то только что начинались.

— Я вот что предлагаю, — сказал вдруг Даурен: — рыть не шурфы, а мелкие или глубокие скважины. Они и покажут, есть ли здесь медь или нет ее.

— Такие работы у нас в проекте не предусмотрены, — сказал Жариков.

— Но средства-то все равно остаются неосвоенными, — сказал Даурен. — Давайте их нам, Афанасий Семенович, и мы вам принесем медь.

— Да на тарелочке с голубой каемочкой, — улыбнулся Жариков. — Так, кажется, говорил Остап Бендер. — Ладно, запрошу Алма-Ату. Что уж там скажут. Ну, а теперь, товарищи, давайте пройдемся. В такой вечер грешно сидеть в комнате. Пошли, пошли на улицу, а то тут так накурено...

Ответ из Алма-Аты пришел дня через три. Даурену Ержанову были разрешены дополнительные поиски на юге Саята в районе озера Балташы и прокладка новых скважин глубинного типа.

Старый геолог поспешно выехал на новое место работы.

8

Встречать Нурке выехал Еламан. Уже на аэродроме, неся вещи начальника к машине, он понял, что Ажимов чем-то расстроен. Идет, опустив голову, и думает о чем-то своем. Машина мчалась по степи, мимо сероватых сопок.

Тишина, безлюдье, желтая выгоревшая трава. Еламан ведет машину молча, не сбавляя хода. И только раз он резко затормозил. Они проезжали мимо одной из скважин, пробуренных в осуществление плана Даурена.

— Вот тебе и первый подарочек, — сказал Еламан. — Гениальная идея твоего учителя. Как только ты уехал, мы все твои мелкие скважины, шурфы, канавы, забросили, и теперь только по Даурену и работают. Вот сейчас еще встретятся. Полюбуйся.

Но Нурке на скважины не стал смотреть. Он только еще ниже опустил голову.

«Он, конечно, все уже слышал и знает, — подумал Еламан, — рассказали в Алма-Ате. Тоже дурак хороший! Пустил козла в огород! Нашел себе заместителя! Заместитель тебя и меня слопает: найдет медь — и конец тебе! Ты два года искал — не нашел, а он пришел, поглядел и сразу понял, как и что! Вот и все».

И другая мысль вдруг пришла в голову.