Схватка

На дом я не стал смотреть. И так ясно, что игровой бизнес в столице Санкструма процветает, и деньги текут куда угодно, только не в карман государства. Но это мы изменим. Уличные игры — прекратим. Игорные дома приструним и введем в законное русло. Лудомания — скверная штуковина, но пока — один из лучших и быстрейших способов наполнить казну государства. Придется над этим поработать.

Если меня, конечно, до этого не убьют.

Глава двадцатая

— У вас номер первый, запишите…

— У вас номер двадцатый, запишите…

Между двумя этими фразами минуло пять часов. Я тратил больше времени на проезд между заведениями, нежели на общение с нужными людьми. День был в разгаре. Усталости я пока не ощущал, расходился, что ли. Только спина болела да щека ныла от вчерашнего укуса. За сегодня я сделал два важнейших дела: заработал на выплаты Алым и обелил свою репутацию в Нораторе.

— Как думаешь, хватит? — спросил Шутейника, когда мы вышли из двадцатого заведения (трактир «Тихая радость», не слишком чистый, но зато огромный, куда стекались люди с рабочих окраин).

— Уверен, что хватит, — ответил хогг. — О, снова-здорово — еще один следить пристроился…

— Сколько всего?

— Семь… Восемь уже…

— Богато живем.

Надо сказать, что с какого-то момента за нашей каретой увязалось несколько филеров, Шутейник, способный ощущать взгляды, насчитал сначала трех, затем — четырех соглядатаев, и вот их уже семеро, вернее — восемь. Они следовали за каретой неотлучно, кто бегом, кто на лошадях, держась, правда, в отдалении. Сопровождаемый четверкой Алых, я не особенно боялся нападения, однако сознавал, что оно может последовать в любую минуту. Тем не менее, мои недруги пока, очевидно, взяли передышку, затаились, строили планы.

— Так что же, мастер Волк, вы намерены продать все-все вино из запасов Растара? — спросил мой товарищ.

Взгляд у него был уныло-созерцательный, мысленно он странствовал по винным подвалам Варлойна и прощался с чудесными запасами.

— Можешь оставить себе тот бочонок с вином из фиников.

— Ну спасибочки и на этом!.. Вы, кажется, к Баккаралу собирались?

— Передумал.

— А почему?

— У Бая долги имперского дома. Я знаю, что он сделает… — Я открыл дверцу и взобрался в карету. Шутейник последовал за мной и тут же начал очищать сапоги.

— И что же сделает Баккарал?

— Предложит векселя к оплате. Анира Най из Морской Гильдии там будет. Она играет с чьей-то руки. И Баккарал тоже… Затеют меня шантажировать, чтобы я оставил пост, раз уж прикончить меня не получилось. Так что пока я буду от него бегать. И так же ловко постараюсь бегать от всех, у кого векселя, во всяком случае, до тех пор, пока не получу Большую имперскую печать… А если дюк дюков приедет ко мне в Варлойн до того момента, скажешь — я занят.

— Ох… так бегать-то можно, но ведь настигнут рано или поздно, прижмут к стеночке да векселя под нос сунут…

— Само собой. За эти дни мне нужно решить, как наполнить казну. Сначала — выплаты Алым. Это, можно сказать, уже готово. Затем — выплата дани Степи. Этим мы займемся вскорости, нужна только свободная печатня… После — казна и векселя, если получится, а между этим делом или немного позже необходимо наложить руки на Большую имперскую печать.

— М-да… Делов-то у вас все больше…

Это верно, Шутейник, и дела нарастают как снежный ком. Боюсь, два года на посту архканцлера я просто не буду себе принадлежать. Даже в случае, если смогу сформировать нормальное, рабочее правительство и делегировать ему часть своей власти, что, собственно, и должен сделать любой нормальный управленец, дел, требующих моего надзора, будет масса. Что удивительно: меня совершенно не грызет сенсорный голод; кино, интернет, книги, газеты моего мира — мне не интересны. Дел в Санкструме столько, что мне просто некогда сенсорно голодать. Мозг давно и прочно переключился на другие интересы. Вот только кофе постоянно хочется…

Кучер из конюшен Варлойна, знавший Норатор (а особенно все его питейные заведения) как свои пять пальцев, стукнул в крышу кареты и почтительно осведомился, куда далее планирует направиться его сиятельство. Я назвал адрес «Моей империи». Туда я ранее услал отряд Алых для осмотра. Велел ожидать моего прибытия во второй половине дня.

— Зря туда едем, — сказал Шутейник. — Нет там никого.

— Хочу посмотреть на остатки редакции. Заодно, возможно, что-то узнаем о судьбе твоего дядюшки…

Гаер беспечно махнул рукой, снова взял щетку и начал оттирать сапожки.

— Да нечего узнавать… Живой он. Это ж дядюшка… Он скользкий, как угорь, вылезет через любую дырку, если сразу не прикололи — вылезет… Да и потом, скажу я вам, мастер Волк, по секрету — мы, хогги, чуем смерть близких родичей на расстоянии.

— Так дядя жив? А я-то думал, почему ты так спокоен…

— Жив, что ему сделается. И я ему по-прежнему должен, ой, должен денег! Потому я спокоен, но совсем-совсем не радостен… Надо сразу к дому его ехать.

Но сначала, все-таки, мы поехали в редакцию. По дороге я в уме составил список неотложных дел, ранжировал его как мог и в который раз подумал, что умные мысли стоит заносить на бумагу.

Итак, список дел.

Наиважнейшие.

Выжить.