Схватка Бессмертных Екатерина Шельм (СИ)

— Можно. Но важным это будет первые двадцать, может тридцать лет. Потом станет неважно убила ты человека или оставила в живых. Все они становятся просто говорящими коровами, расхаживающими по улицам. Мешками с кровью, до которых нет никакого дела.

Терезу от его слов пробрал странный озноб.

— Отдыхай мышка, солнце высоко, я тоже отдохну. Не открывай шторы и ложись спать.

— Но они бормочут! — пожаловалась Тесс.

— Заставь их замолчать. Это в твоих силах. Или засни так.

Леонид подался вперед, Тереза быстро соскочила с его коленей. Он застегнул манжет рубашки и сдвинул рукав сюртука.

— О чем с тобой говорил Ролан? — спросил Леонид серьезно. Он посмотрел ей в глаза и жестом остановил, когда она открыла рот, чтобы ответить.

— Ясно. Опасайся его и будь предельно вежлива. Он Великий Герцог Фетаро. Рядом с ним и ты и я просто букашки.

— Да, магистр. А что мы тут делаем?

— Прячемся от Шефердов. — с улыбочкой соврал Леонид. Тереза не поняла по каким именно признакам поняла это, но он врал и она точно это знала.

— А… Хорошо.

Леонид прищурился, улыбнулся и вышел вон.

* * *

За ужином среди семьи Шефердов царило напряженное молчание. Деогенса как хозяйка пыталась растормошить домашних, но все ее усилия пропадали зря.

Граф Ричард был хмур и молчалив, он украдкой читал набранные машинным шрифтом листки с донесениями из ведомства иностранных дел. На границах с Маркией произошел очередной «инцидент», который можно было трактовать и как агрессию и как недоразумение. Граф должен был разобраться и дать свой вердикт как специалист военного совета. Будь его воля, он бы отсиживался в кабинете, но графиня настаивала на совместных ужинах семьи и никто не смел пропускать их чаше чем три дня подряд.

Хельстром вяло ковырял вилкой в тарелке, стараясь подальше отодвинуться от жены. Женевьева с аппетитом птички едва притронулась к каждому блюду, с премилой улыбкой отмалчивалась и всем видом давала понять, что витает в облаках.

Ретт молча ел, все мысли его были о том, как пройдет разговор с матерью после ужина. И последует ли за ним разговор с отцом. Кусок не лез ему в горло.

Единственное оживление шло от левого края стола, где Рон дурачился, подкидывая Доре в тарелку свои мясные шарики.

— Ограда совсем в непотребном состоянии, я возьму нескольких волков, чтобы привести ее в порядок, дорогой? — деогенса изящно ковыряла вилочкой десерт. Ужин шел к концу и Ретт все больше нервничал, уже едва не ерзая на стуле. Ожидание выводило его из себя.

— А… да-да, возьми кого хочешь, — буркнул отец, перелистывая страницы донесений.

— Хел, ты выберешь? Только кого-то толкового, Творца ради. Я не готова снова возиться с болванами недоростками, которых ты выделил мне на стрижку кустов. Они испортили азалии.

Хел мученически вздохнул, но изобразил улыбку.

— Да, мама. Конечно. Выберу.

— Ты сегодня был в арсенале?

— Нет. Я… не успел.

— Ты откладываешь это уже три дня.

— Завтра съезжу. Могу я теперь поесть спокойно?! — взорвался Хел. Ретт почувствова, л как от вспышки его гнева что-то нехорошо шевельнулось внутри. Раньше он чувствовал одну досаду и печаль, но не раздражение и злость. Сегодня Ретту стало обидно, что Хел позволяет себе так разговаривать с матерью. Это его возмутило. И все же он промолчал. Он всю жизнь был вторым сыном, тем кому на роду написано подчиняться альфе стаи. И даже не смотря на слова матери и просыпающиеся нехорошие чувства, он был не готов открыто высказываться против старших. Иерархия в волчьей стае была незыблема. Нерушима. Физически непреодолима. Ретт был не готов ни поверить, ни отстаивать свое главенствующее положение. Да, матерь всеблагая, он и не верил в него. Не верил и точка!

— Ма-ам! Дора меня пнула! — заканючил Рональд.

Деогенса подняла брови.

— И что я по-твоему должна сделать? Пнуть ее в ответ вместо тебя?

Рон стушевался и Ретт отчетливо услышал звук удара под столом.

— Она опять! Ну ты! — он ощерился — волчонок-волчонком — и бросился на сестру. Та была на девять лет старше и легко за шкварник подняла мальчишку.

— Мама, он не умеет себя вести за столом. Позволь его вышвырнуть. — пропела Доротея, мастерски уворачиваясь от попыток младшего брата ее пнуть.

— Посади брата на место и перестань его пинать. — устало вздохнула деогенса. — Ретт, ну а ты. Как твои дела?

Эверетт прожевал кусок лимонного пирога и запил его кофе прежде чем ответить.

— Я хотел бы обсудить это после ужина, мама. Наедине.

Графиня нахмурилась, но сразу оставила его в покое, переключившись на Женевьеву.

Дамы друг друга терпеть не могли, и потому их разговор напоминал щебетание лучших подружек. В ход шло все: комплименты, восхищенные вздохи и конечно острые, тонкие уколы. Раньше Ретту было жутко неловко, когда деогенса говорила с Женевьевой и они кололи друг друга словами как соперники на дуэли шпагами, но с возрастом он понял, что обе получают от этого своеобразное удовольствие.