Схватка Бессмертных Екатерина Шельм (СИ)

— Ты считаешь, она его использует? — спросил Адар.

— А разве это не очевидно?

— Это необязательно так. Возможно, она правда влюблена в него. Разве ты не чуешь, как они близки?

Ретт и правда чуял от Жана запах Джаи. Теплый, терпкий, говорящий о том как много Жану позволяла его невеста. Нет, они не спали, уж этот флер Ретт почувствовал бы издали. И все же от Жана пахло Джайе. Объятия, поцелуи, нежности — всем этим алхимика одаривали сполна.

— Это только подтверждает…

— Она бы не позволила нелюбимому мужчине себя касаться. Разве ты не видел ее обет?

— Эти уродливые рисунки на лице? И что они значат?

— Что она выйдет только за обещанного духами волка. То есть за того, кого укажет волчье влечение.

— Но Жан не волк.

— Как и мисс Доплер. — заметил Адар многозначительно.

— Мисс Фетаро, ты хотел сказать? — Ретт устало потер лицо ладонями. Почему в его жизни вдруг стало все так запутанно и сложно?

— Ты найдешь выход. Все, кто познал волчью связь, находят. Это неизбежное и неодолимое желание быть вместе. Его нельзя преодолеть. И если у Джаи Рабах такое влечение к Ла Росси, ты не устоишь между ними. Просто отойди в сторону и смирись. Если же нет, все закончится само по себе.

— Откуда тебе знать как это бывает? Ты даже не женат, насколько я знаю. — Ретт нахмурился, впервые задумавшись об этом. — И правда… Сколько тебе лет?

— Достаточно. — улыбнулся Адар. Волки старели медленнее людей, но все же старели. И Адар выглядел старше Ретта. У глаз были морщинки, на висках проступала первая седина.

— Почему ты не женился?

— Я не могу жениться. Телохранитель деогенсы должен быть с ней постоянно. Такая должность не предполагает семью.

— Но поэтому телохранители меняются. — Ретт сказал это и что-то тревожное коснулось его сердца. Какая-то страшная мысль, которую он неосознанно всегда гнал прочь. — Почему ты так долго служишь матери? Уже тридцать лет.

— Потому что для меня нет иной службы.

— Но ты мог бы… Тебе что не хотелось семью, детей?

Адар прямо смотрел на Ретта и несколько секунд молчал.

— Хотелось. — сказал он негромко. — Но так уж вышло…

Дверь открылась и вошел лучисто улыбающийся Жан. Ретт поморщился. От него несло Джайей и Ретта это бесило.

— Ридаш! — Жан поставил на столик блюдо с дыней. — Попробуйте это нечто.

Ретт вздохнул и, преодолевая себя, взял кусок дыни. Ароматный, сочащийся соком. Попробовал. Слишком приторно и сладко на его вкус.

— М… Восторг. — сказал он Жану и выдавил из себя улыбку. Посмотрел на Адара, но тот уже стоял в темном углу как обычно уставившись в пространство безразличным взглядом. Как и положено телохранителю.

* * *

Сумерки в Маркии были короткими. Как только солнце село и жизнь на улицах замерла, они собрались в путь. Джая, Халид, две волчицы-телохранительницы старшей дочери, Ретт и Адар. Жан в заварушке со штурмом заставы по понятным причинам не годился.

Застава была в стороне от города, как и все форпосты Маркии прижатая к очередной горе. Нужно было добираться туда пешком, то есть в обороте.

Их небольшая процессия вышла из гостиницы и пошла к окраине города.

Шли молча, недружелюбно поглядывая друг на друга. Джая была против присутствия Шефердов. Подозревала что-то. Ретт отдал должное ее уму — он и правда шел в этот поход со своими целями.

Ему нужна была сыворотка для Тесс. Но не для Джаи или Жана. Обойдутся. В пекло их безумные идеи вылечить оборотней от оборотничества.

На окраине города остановились под навесом темного дома. Стали раздеваться. Ретт мельком бросил взгляд на женщин: телохранительницы Джаи тащили с нее богатое платье. Ретт поскорее отвел глаза и рванут прочь сюртук. И что этим девицам Рабах не сидится дома? Воюют они, посмотрите только.

Он разделся, осторожно укладывая одежду в стопочку. Поставил рядом сапоги. Последние его сапоги и плевать как в них было жарко в Маркии, он не собирался ходить как босоногий голодранец в этих их шлепках.

Взглянул на Адара и обернулся.

Творец, как же хорошо…

Ретт потряс головой, попробовал когтями землю. Рядом оборачивались Рабахи. Адар подошел к нему, мягко перебирая лапами. Размером их волки были почти равны и имели приметный шефердовский черный окрас. Рабахи были серо-желтые, куда мельче, но жилистые и нервные. Быстрые — понял Ретт, глядя на их лапы.

Они побежали по степи. Ретт дал волю лапам и сперва заметно оторвался. Не потому, что хотел покрасоваться, а потому, что волчья шкура разом очистила его мысли и от ревности и от тоски. Он был сильным волком и он был свободен. Несся в ночи, ощущая дурманящие запахи. Волки рядом, трава, сухая земля, человеческое жилье. Ночь дышала для него, в едином ритме с ним. Из пасти неслось громкое звериное дыхание, лапы впивались когтями в сухую землю и взрывали ее пылью. Ретт перемахнул канаву, спугнул зайца. Погнался за ним, нагнал в три прыжка и разорвал. Просто так, потому что мог и хотел почувствовать себя волком.

Оглянулся. Его стая перепрыгивала овраг. Быстро, тихо, слаженно.

«Нет… это не моя стая» — напомнил он себе, и от этого снова стало грустно.