Схватка не на жизнь

Первое, на что Коноваленко невольно обратил внимание, был удушливый запах сгоревшего пороха. Затем боец МПВО увидел человека. Закрыв руками лицо, тот лежал скрючившись на полу.

За спиной послышались шаги, и на пороге комнаты выросла старушка.

«Как невеста, право слово!» — подумал Коноваленко, приняв за платье обыкновенную ночную рубашку, и, долго не размышляя, послал соседку за патрулем, а сам остался в квартире.

— Вызывайте «скорую помощь»! — приказал появившийся вскоре начальник патруля. Он пощупал пульс на руке распростертого на полу человека, затем спросил старушку:

— Знаете пострадавшего?

— Эвакуированный это, — ответила та. — Зимой с Украины приехал и по ордеру вселился. Тихий жилец, не пьет, не курит… Павлом Ильичом кличут. На той неделе стул мне починил…

Увидев на спинке кресла с потертым сиденьем пиджак, начальник патруля достал из него паспорт и какие-то бумаги. Подкрутил в керосиновой лампе фитиль, перелистал паспорт, зачем-то посмотрел его на свет и присвистнул:

— Снова звонить придется. На этот раз в НКВД. — Он еще раз всмотрелся в странички паспорта и печати на них и повторил: — Точно, в НКВД надо.

2

— Можете пройти к раненому, — позволил врач. — Но предупреждаю: если он и выживет, то все равно в ближайшее время вряд ли сможет что-либо рассказать. Рана довольно опасная. Стреляли с близкого расстояния, почти в упор.

Не дожидаясь повторного разрешения, Николай Степанович Магура вошел в больничную палату, где на койке, запрокинув голову в тугой повязке, лежал Дубков Павел Ильич, 1903 года рождения, рабочий одного из харьковских заводов, эвакуированный в Сталинград… Но сведениям из документов раненого верить было нельзя, так как в гербовой печати паспорта Дубкова не хватало нескольких колосков, а третья страничка была проколота в верхнем углу. Как сообщала в Сталинградское управление НКВД директива из Москвы, владельцы документов с перечисленными приметами прошли специальную подготовку в немецких диверсионных школах абвера [5]в Полтаве и Риге. Дубков П. И. был из числа абверовских агентов, засланных через линию фронта со специальными заданиями.

Магура наклонился над раненым.

— Дубков! Павел!

Раненый молчал.

— Дубков! — повторил майор и тронул раненого за руку. — Кто в вас стрелял?

Майор с надеждой смотрел на спекшиеся губы агента абвера, но, не дождавшись ни слова, повернулся к врачу.

— Я предупреждал, — развел руками врач и следом за Магурой вышел из палаты, неслышно затворив за собой дверь.

«Он должен заговорить. Необходимо, чтобы сказал, кто в него стрелял. И, главное, из чего. Оружие применено довольно странное…» — размышлял Магура по пути в кабинет главврача. Еще он думал — не первый раз за этот день — о неизвестном советском разведчике и о громадном риске, которому тот подвергается в тылу врага, метя документы фашистских наймитов.

— Два восемнадцать! — набрав номер управления НКВД, попросил майор и после короткой паузы поинтересовался: — Новости есть?

— При обыске на квартире Дубкова найдена ракетница немецкого производства, — доложили из управления. — Обнаружили в печной трубе.

— Одну минуту! — перебил Магура и обернулся к врачу. — Мог Дубков быть обожжен ракетой? Той самой, какой подают сигналы? Можно предположить, что в него стреляли из ракетницы с близкого расстояния?

— Как вы сказали? — переспросил врач. — Да, да, именно ракетой! Пороховые следы, сильный ожог!

В тот же мартовский день в Сталинградском областном управлении НКВД была заведена папка, где стояла аккуратная надпись «Сигнальщики». К делу приобщили фальшивые документы Дубкова, акт их экспертизы, протокол обыска квартиры, где жил Дубков, снимки найденной ракетницы. Последней была подшита справка больницы, удостоверяющая смерть Дубкова П. И. Больше в папке ничего не было, так как после гибели хозяина ракетницы обрывалась та ниточка, которая могла привести к другим немецким ракетчикам, и в первую очередь к тому, кто стрелял в доме номер пятнадцать на Рабоче-Крестьянской улице.

Но Магура интуитивно чувствовал, что скрывающиеся в Сталинграде вражеские агенты рано или поздно дадут о себе знать. Или произойдет что-либо такое, что прольет свет на их деятельность.

И он не ошибся: спустя четыре дня после гибели Дубкова из Москвы в управление поступила раскодированная дешифровальным отделом радиограмма немецкой радиостанции, работающей на территории оккупированной Эстонии. В препроводительной записке было сказано, что перехваченная радиограмма передана в пятницу, в 18.00 на средних волнах во время трансляции немецкого марша.

«Ждите сигнала начала операции. К вам в подкрепление сброшена группа четыре человека. Срочно необходимы сведения военном потенциале заводов города.

Густав»

— Пока неизвестно, кому предназначается приказ, — сказал начальник отдела полковник Зотов. — Есть предположение, что адресат находится в Сталинграде, и это к нему в минувшем году спешил на встречу военный атташе германского посольства.