И еще одно сообщение из Токио в Москву, датированное 24 июня, о тройственных переговорах. И на этот раз источником информации был посол Отт. Японское правительство выдвинуло новые предложения, которые в основном сводились к следующему: в случае войны между Германией и СССР Япония автоматически включается в войну против СССР; если Германия и Италия будут вести войну с Англией, Францией и СССР, то Япония также автоматически присоединится к Германии и Италии. Но если Германия и Италия начнут войну против Англии и Франции, то Япония начнет военные действия против этих стран только в зависимости от общей обстановки. Иными словами, только тогда, когда начало таких действий будет выгодно Японии. В течение полугода информация из Токио о тройственных переговорах подтверждала одно — японская военщина считает своим основным врагом Советский Союз и при поддержке Германии и Италии готова начать с ним войну в любое время. Только бы начали на Западе, только бы оттянули войска с Дальнего Востока, и тогда дивизии Квантунской армии сразу же перейдут в наступление. При этом не считались ни с чем. Ни с тем, что армия и экономика империи не выдержат войну на два фронта против Советского Союза и Китая, ни с тем, что техническое оснащение Квантунской армии значительно отстает от техники и вооружения советских дальневосточных войск, ни с тем, что крупных механизированных соединений нет в Маньчжурии, но они есть по ту сторону Амура в советских войсках.
Информацию Рамзая из Токио подтверждал и дополнял своей информацией советский военный атташе в Японии. В сборнике документов только две его радиограммы, но и они весьма характерны. В телеграмме от 15 августа так же, как и в радиограммах Рамзая, подчеркивалось, что дворцовые и финансовые круги пойдут на заключение военного союза только против СССР, но не против всех демократических стран, чего требуют Германия и Италия. Представители военно-морского флота также поддерживали в то время могущественную финансовую группу, стоящую за расширение континентальной агрессии. Следующая телеграмма военного атташе была получена в Москве 31 августа. Шестая японская армия была разгромлена на Халхин-Голе, и правительство Хиранума после заключения советско-германского договора ушло в отставку. В телеграмме подчеркивалось, что, несмотря на смену кабинета, политика Японии в основном остается прежней. Первостепенной задачей остается продолжение агрессивных действий на материке и расширение военной подготовки страны. Также отмечалось, что следует ожидать урегулирования взаимоотношений с США и Англией и дальнейшей провокационной политики в отношении Советского Союза. Естественно, что такая информация имела большое значение при планировании внешнеполитических акций Советского правительства.
Информация Зорге была абсолютно точной, источники — вполне надежными. Но Зорге был не только разведчиком, но и крупным ученым, исследователем, крупнейшим специалистом по экономическим, политическим и военным проблемам Дальнего Востока. Он не только собирал и передавал в Москву ценнейшую информацию, но и давал свои оценки событиям в этом районе земного шара. Именно потому, что он был крупным ученым и исследователем, его оценки и анализы событий были правильными и точными. Но лучше представить слово самому Зорге. Уже потом в тюрьме Сугамо в своих записках, написанных в камере смертников, он говорил об этой стороне своей разведывательной деятельности: «Наконец, благодаря своей исследовательской работе, я не только мог собирать необходимую информацию и точно передавать ее — я был в состоянии давать свою собственную оценку положению, с точки зрения экономической, политической, военной. В отправлявшихся мной радиограммах и докладах содержался не только основной материал, в них было много такого, что заключало в себе анализ, вытекавший из отдельных документов и донесений. Моим правилом было сообщать о вещах, в отношении которых для меня существовала полная ясность. Когда я считал, что мое мнение или политический анализ правильны, я без колебаний сообщал об этом в Москву».