Схватка с чудовищами

— Это другое дело. Тогда мешок овса многовато будет. Ну да привезете обратно. Там не оставляйте и никому не давайте. Самим мало. Хожу, выпрашиваю то в горсовете, то на хоздворе совхоза.

— Будь по-твоему. Только не брюзжи, как старик. Да! У меня к тебе просьба, Зиновий.

— Сенца, что ли, добавить?

— Сена достаточно. Вот что. Когда отъедем, позвони, пожалуйста, в Кривичи. Передай, что я выехал.

— Будет сделано, товарищ лейтенант!

К Лиханову подошла Вера. Она была встревожена. Отвела Ивана в сторону. Положила руку ему на грудь. Заглянула в глаза, будто видела его в последний раз.

— Не лезь в пекло, родной. Очень прошу тебя. Даешь слово? — ласково спросила она.

— Чего не сделаешь ради любимой женщины! — поцеловал ее Иван.

— Ты немало сделал людям доброго… Пощади себя. И меня тоже. Ради нашего будущего пощади…

Это уже раздражало, но Лиханов тепло взглянул на Веру, смеясь, произнес:

— Если тебе не будет стыдно за жениха, я буду прятаться за спину Гриши. Благо, она у него широкая.

— Ты не любишь меня!

Надувшись, Вера попыталась уйти. Лиханов остановил ее, прижал к себе.

— Будь спокойна за меня, дорогая.

Буслаев и Лиханов сели в сани.

Последним нырнул в них Гриша. Сунув в сено бельгийскую винтовку и ухватив вожжи, он помахал рукой Зиновию, «вырулил» из ворот и «лег на курс», прикрикнув, пустил лошадей рысцой.

Зиновий от неожиданности застыл на месте. Ему и в голову не приходило, что возницей Буслаева окажется Гришка, этот юркий паренек с печальным лицом и задумчивыми глазами, во всем старавшийся походить на отца. Увидев Веру, он выместил зло на ней.

— Мало того что баба, так еще и глупая, — сказал он. — Сама лезешь к мужику, когда он вовсе не тебя любит, а другую.

Вера развернулась и плюнула ему в лицо.

Пройдя околицей, Зиновий приостановился. Осмотревшись и убедившись, что поблизости никого нет, постучал в окно небольшого домика. За окном показалась и тут же исчезла голова Варьки-Шалашовки, как всегда со взъерошенными волосами, окрашенными под блондинку.

Переступив порог и оказавшись в комнате, Зиновий сел на табуретку, утер шапкой раскрасневшееся от быстрой ходьбы лицо.

— С чем пожаловал? — строго спросила женщина.

— Начальство выехало в Кривичи.

— У тебя и Буслаев начальство, и Лиханов. Кто же из них?

— Оба уехали. И с ними Гришка Красавин. Пацан, а поди ж ты, расположением у лейтенанта пользуется.

— За каким же дьяволом они туда направились? — Чувствовалось, что это заинтересовало Варьку.

— Не доложились, мадам, — Зиновий развел руками.

— Не смешно! Откуда знаешь, что именно в Кривичи они поехали, а не в другое место? Я должна точно знать!

— Буслаев приказал мне о его выезде позвонить в Кривичи. Брехать ему не было смысла.

— И ты, конечно, постарался выслужиться?

— Решил сначала с тобой посоветоваться.

Варька быстро оделась и направилась к выходу.

— Не вздумай звонить. Я мигом к Краковскому смотаюсь. Не уйти им живыми!

Сани мчались большаком, проложенным через лес и поле еще до войны. Мелькали телеграфные столбы с оборванными проводами. Григорий покрикивал, подбадривая лошадь, чтобы шла резвее. Буслаев думал о доме, о Лиде, гадал, кто у него родится — сын или дочь. Встречал и провожал взглядом каждое дерево, каждое пепелище по обе стороны дороги. Попадались и землянки. Сколько же лиха хватили люди? — подумал он. Ничто не предвещало опасности. Однако он знал, что проезжают они места, где не раз подвергались обстрелам автомашины районных партийных и советских работников. Но они едут на обычных крестьянских розвальнях. И вместе с тем что-то заставляло его держаться настороже.

— Впереди должен быть поворот. За ним — опушка. А там недалеко и до поселка Кривичи, — сказал он.

— Бывал здесь? — спросил Лиханов.

— По карте изучил местность.

— А вон там — деревня, откуда происходит Вера, — указал Григорий кнутовищем. — Там и сейчас у нее мать живет. Во время гитлеровской оккупации они вдвоем десятерых раненых советских солдат и офицеров укрыли и выходили.

Буслаев повернулся к Лиханову.

— Это что же, в обозримом будущем — твоя теща?

— Не загадываю, лейтенант. Закончим войну, видно будет, — ответил Лиханов и уставился в одну точку.

— А ведь когда-то придется решать семейный вопрос.

— Не знаю… Вера предана мне как собака. В себе вот не разберусь. Иногда кажется — люблю. Иногда — нет. Может быть, мир наших чувств так устроен? Говорят же: от любви до ненависти и от ненависти до любви — один шаг.

— Кто-то из древних заметил более определенно: «Тайна сия великая есть!» — рассмеялся Буслаев.

Лиханов еще больше задумался.

— Товарищ лейтенант, а вдруг мы встретим Краковского. Не сейчас. Вообще, — спросил Григорий, видимо, вспомнив трагедию с отцом.

— Тогда это было бы уже не вдруг, — ответил Буслаев.

— Я крикнул бы ему: «Бросай оружие, гад! Давай стыкнемся!»

— Прибьет он тебя, — глухо сказал Лиханов.

— А он не вывернется!

Выстрел… Другой выстрел… Автоматная очередь…