Схватка с чудовищами

— Я смотрю, ты задумался, Антон. Но ведь и целомудрия в чистом виде не существовало никогда. Все в мире относительно.

— Даже если отбросить нравственность, любые мои действия могут контролироваться техникой.

— Да, опасность эта существует. И схема у контрразведчиков давно отработана убедиться «чистый» ли ты дипломат или разведчик. Ну и перетянуть на свою сторону либо скомпрометировать и объявить «персоной нон-грата».

Самолет, будто птица, парил в облаках, оставляя под крылом поля и леса, города и поселки, а Антона не покидали мысли об Эрике. Кто она? Почему оказалась у букиниста именно в тот момент, когда он посетил магазин? Что это — случайность или его подвела интуиция, наблюдательность? Почему она бесцеремонна с ним? Как узнать, стоит ли за ней кто-нибудь и каковы их намерения в отношении него? Одним словом, вопросы, вопросы. И все без ответов. А надо дознаться! Необходимо!

Во Франкфурт-на-Майне Антон летел будто на встречу со своим прошлым, с тем, что пережил в последние месяцы Великой Отечественной. В аэропорту тщательно проверился. «Наружка» его не встречала. Позвонил по телефону, номер которого был сообщен Бруновым советскому гражданину Миронову. Его расспросили, где он находится, в чем одет, обещали встретить.

Повесив трубку таксофона, Антон в ожидании встречающего стал прохаживаться по тротуару. Мимо с шумом проносились легковушки, автобусы, рефрижераторы. Чопорная фрау выгуливала рыжую таксу. Уборщики в оранжевых жилетах вытряхивали мусор из урн в автоконтейнеры и куда-то увозили. Он же ничего этого не замечал. Занимало другое: какой Кривоносый из себя, узнает ли его. Тогда на исходе последнего года войны в Белоруссии он дважды его видел, да и то какое-то мгновение, в условиях плохой освещенности или из-за деревьев, когда кругом стреляли.

Однажды это было в городе Поставы. Антон застал Кривоносого в его рабочем кабинете, когда тот, озираясь, поспешно набивал мешок секретными бумагами, которые Служба безопасности и СД не успела вывезти в Германию. Услышав окрик «Стоять, руки вверх!» — бросил все. На лице его, слабо освещенном керосиновым фонарем, был испуг, озлобление. Загасив фонарь, открыл беспорядочную стрельбу из автомата и мгновенно исчез за окном. Темнота ночи приняла его в свои объятия. Открывать огонь по нему было бесполезно, важнее было сохранить гестаповские документы для оперативных нужд.

Или вот другой эпизод. Февральским утром того же года в районе Постав Буслаев завершал разгром банды Краковского. Все шло успешно, несмотря на то что валил снег, ограничивая видимость, занося лесные тропы и овраги. И все же нескольким бандитам удалось прорвать цепочку наступавших солдат и осодмильцев и бежать. Среди них промелькнуло знакомое лицо со свернутым набок носом. Бежавший впереди Краковский прокричал: «Кривоносый, Баронесса, поторапливайтесь!» Погоня ничего не дала, бандиты благополучно скрылись.

«Ну, а сейчас как он выглядит? Узнаю ли его?» — подумал Антон, всматриваясь в лица прохожих мужчин.

Встретить же его пришла женщина средних лет, крашенная под блондинку. Убедившись, что он один и фамилия его Миронов, предложила следовать за ней.

Антон спросил:

— Может быть, проедем автобусом?

— Нам недалеко, — сухо ответила блондинка.

— А куда вы меня ведете?

— К кому надо, к тому и идем.

Охота к разговору, таким образом, была отбита. Буслаев молча шел, куда его вели, и вспоминал все, что знал об НТС. История послевоенной эмиграции, размышлял он, это многочисленные и столь же бесплодные попытки выходцев из Советского Союза объединиться в «блоки», «комитеты», «союзы»; это — размежевания и расколы в создававшихся объединениях; это — поиск себя на чужбине, стремление как можно больше и достовернее знать о Родине, воздействовать на происходящие там процессы.

Среди тех, кто выжил, оказался Народно-трудовой союз, НТС. Он был однороднее и сплоченнее других эмигрантских организаций, располагал своим уставом и даже создал собственную программу действий, получил под нее солидную поддержку определенных кругов Запада, в том числе финансовую.

НТС активно пропагандировал свои «солидаристские идеи» через собственные издания «Посев», «Грани», с помощью листовок. Его представители с той же целью сотрудничали с «Радио Свобода». Публикации их носили критическую антисоветскую направленность и должны были формировать в том же духе общественное мнение в эмиграции и на Родине. Отравленные ядом стрелы метались против тех, кто «узурпировал» в Советском Союзе власть. При этом игнорировались бесспорные достижения, совершенные трудом миллионов граждан. Пропаганда эта в какой-то мере отражала реальное положение дел у нас в стране. Но встречались и слишком «вольные» комментарии, происходящие от недостаточной осведомленности людей, оторвавшихся от Отечества.