Схватка с чудовищами

Незлобивый тон старого воина воодушевил парня. На этот раз, хотя и врассыпную, из пяти в мишени оказались три пули…

Подошла очередь Галимджана. Из положения с колена он поразил мишень все пять раз из пяти возможных. Не в „яблочко“, но поразил.

Ворошилов пожал ему руку, вручил сторублевку.

— Если так же метко будешь бить по врагу, солдат, мы обязательно победим в войне и уничтожим фашистскую армию!

Галимджан стоял растерянный. Тряпки на ногах размотались.

— Как же вы могли допустить такое? — обратился Ворошилов к командиру полка.

— Согласно приказу Генштаба, товарищ маршал, обмундированием солдат обеспечивается только перед принятием присяги и отправкой на фронт! — отчеканил тот.

— Ну зачем же так буквоедски понимать приказы, полковник. Сегодня же найдите, как и чем помочь воину.

— Будет исполнено, товарищ маршал!

Галимджану Ворошилов сказал:

— Пойди посиди в моей машине, солдат. Поеду в штаб бригады, подвезу до твоей землянки.

В тот же день Галимджану выдали кирзовые сапоги б/у.

— Откуда родом, замполит? — садясь в машину, поинтересовался вдруг Ворошилов.

— В Луганске родился, товарищ маршал, — ответил я.

— Родные места…

— Отец работал на одном с вами патронном заводе.

— Как фамилия? — живо поинтересовался Ворошилов.

— Буслаев Владимир Георгиевич.

— Буслаев… — старался он вспомнить, но не мог. — Столько воды утекло с тех пор. Много там было хороших людей. Сейчас как живет отец, чем занимается, может быть, в чем нуждается?

— Три года назад он умер от туберкулеза легких.

— В гражданскую войну, должно быть, заработал эту болезнь. Сочувствую тебе, политрук. Отец, видно, немало хорошего в тебя заложил. Чти и продолжай его дело. Ну, будь здоров!

Машина рванула с места и понеслась по снежному насту, сопровождаемая охраной. Я долго смотрел вслед, стараясь представить себе этого человека в молодости. Чем-то он напоминал мне отца. Но почему в среде офицеров о нем ходят злые кривотолки? Храбр, но некомпетентен в военном деле; перед войной репрессировал тысячи способных военачальников, ослабив тем самым армию; будучи главкомом Северо-Западного направления (Прибалтика, Ленинград), оказался неспособным руководить современным боем…»

«На днях, Валюша, в моей батарее произошло ЧП. Встречаю двух омичей из новобранцев. Физиономии опухшие, обильно лезет щетина, будто неделю не брились, хотя по возрасту молодые совсем.

— Что с вами?

— Сами не знаем, товарищ политрук, — ответил один из них.

— Все время есть хочется, — сказал другой. — А есть нечего.

Подобное в жизни мне встречать не приходилось. Не инфекция ли какая напала на них? Сопроводил в санчасть полка. Военврач с ходу спросил:

— Что-нибудь съели, что вас так разнесло?

Парни путались с ответом, переминались с ноги на ногу.

— Тогда я вам скажу, друзья мои, — продолжил медик. — Так бывает только в одном случае: от чрезмерного употребления соли. Соль и вода. Концентрированный раствор поваренной соли — вот и вызвал, должно быть, искусственное голодание. А от голода и мухи дохнут.

— А если хочется солененького… Нам ведь пресную пищу дают.

— Мой диагноз вам обоим — членовредительство с целью уклонения от службы в армии. А этим занимается военный трибунал. Он и военно-медицинскую экспертизу осуществляет. Так что, политрук, привели вы этих членовредителей ко мне не по адресу.

Парни пали к ногам военврача. Умоляли не отправлять их в трибунал. Но тот был тверд в своем решении.

Осуждены они были к расстрелу. Приговор был оглашен во всех подразделениях бригады.

Но до чего же мерзкая эта история. Отечество в опасности, чужестранцы топчут коваными сапогами наши земли, а они о себе пекутся. Лишь бы на фронт не отправили. Пусть другие воюют… Ничего патриотического! Зла на них не хватает, Валюша. Но, с другой стороны, мне жаль этих парней. Откровенно, я думал, их на гауптвахту посадят, а их к стенке поставили. Преступления всегда были и будут и в обществе, и в армии. Казнить же надо убийц, изменников, предателей. Остальные воины должны искупать свою вину в честном бою.

Завершающим в боевой подготовке батареи был марш-бросок. За сутки с полной выкладкой прошли аж семьдесят шесть километров! Это не те тридцать, которые отмахивал с зеками. Напряжение физических сил колоссальное. Усталость неимоверная. Ночью заночевали в лесу. Лейтенант Кракович объявил трехчасовой сон. Представляешь, Валюша: кто где остановился, там и заснул на снегу. Наверное, было холодно, но я этого не почувствовал. Спал как убитый, свалившись в сугроб.

Поход на выносливость. Говорят, можно пройти за сутки и сто километров. Я бы не хотел этого испытать на себе.

После возвращения в часть была объявлена суточная готовность. Теперь мы — маршевая рота. Получили обмундирование, сухой паек на дорогу. Во всем новеньком присягнули на верность Отечеству. Отвели нам три вагона в воинском эшелоне. Конечная цель — Подмосковье, калужское направление.