Схватка с чудовищами

Так вот он какой, разглядывая Краковского, подумал Буслаев. Говорят, на ловца и зверь бежит. В памяти всплыли материалы розыскного дела. Поверив в непобедимость вермахта, возвращаясь с очередного разведзадания, младший лейтенант Красной Армии Йозеф Краковский, по другим данным — Кракович Яцек, убил командира группы, освободив тем самым захваченного в качестве «языка» майора немецкой армии, добровольно сдался врагу на милость. До войны, судя по материалам того же дела, он состоял в нелегальной антипатриотической группе, ставившей своей целью восстановление в России монархического строя. Надеялся, что это будет гитлеровцами зачтено ему в актив и они примут его с распростертыми объятиями. А дальше… Дальше, пересидит войну в плену. А завершится она, останется на Западе, заведет выгодное дело, станет миллионером. Но гитлеровцы с его планами не посчитались. Потребовали подтверждения своей лояльности и даже преданности Великой Германии и ее фюреру делом. Служба абвера сделала его своим агентом, и он доносил на советских военнопленных — своих соплеменников, — об их настроениях и намерениях, о тех, кто замышляет совершить побег. Создав из таких же, как он, изменников и предателей карательную роту, Краковского включили в нее и бросили на борьбу с партизанами. Как отличившемуся особой жестокостью, ему присвоили звание роттенфюрера СС, наградили «Железным крестом». А когда командир был сражен партизанской пулей, поставили во главе той же роты. Расстреливал патриотов, сжигал деревни, жители которых поддерживали партизан.

— Итак, гуманист Краковский, — строго взглянул на него лейтенант. — А разве не ваш девиз — «Выживет в войне только жестокий»?

— Девиз? — Краковский вспомнил эти свои слова, произносимые им обычно перед строем карателей, но решил не признавать этого. — Мало ли что вам могли наговорить на меня.

— К вашей службе у немцев мы еще вернемся, Краковский.

Если минутой раньше Краковский лишь догадывался, то теперь окончательно понял, что Буслаеву известно о нем немало, если он знает даже отдельные его изречения. Решил: тактика поведения на следствии должна быть четкой: увести следователя в сторону, запутать, а при первой же возможности бежать.

— Назовите, кто, как и вы, сотрудничал с немецкой Службой безопасности, а теперь находится в вашей банде? — не отступал Буслаев.

— Все-таки решили, что «лесными братьями» командую я…

— Я располагаю экземпляром приказа Хейфица на этот счет.

— Странно… Решили взять на выдумку?

— Вы не ответили на мой вопрос, Краковский.

— Я могу ошибиться и оговорить людей.

— Допустим. Мы еще вернемся и к этим вопросам. Но хотел бы предупредить: ложь, сокрытие фактов лишь усугубляют ваше положение и усиливают ответственность перед законом.

Буслаев хорошо помнил приказ генерала Петрова — быть беспощадным к бандитам и никому не доверять, не верить.

Вызвав Сергея, рослого и сильного осодмильца, Буслаев поручил ему охранять задержанного.

— Малейшая попытка к бегству — стреляй по ногам, — предупредил его.

— У меня не забалует, — ответил Сергей и скомандовал: — А ну, сядь, как положено арестованному! Ишь, развалился.

Первые минуты они сидели друг против друга, приглядываясь и оценивая один другого.

— За сколько продался? — нарушил тишину Краковский.

— Продаются врагу, — ответил Сергей. Всмотревшись, удивился: — Никак сам господин Йозеф Краковский?!

— Что, чернявый и ухо рваное?

— Наконец-то мы встретились…

— Так если бы за чаркой водки или кружкой пива…

— Выпить ты мастак. Я помню и другое: как ты расстреливал за водокачкой рабочих железнодорожных мастерских. И только за то, что люди отказывались работать на оккупантов.

— Люди… — зло усмехнулся Краковский.

— А брата моего повесил за то, что он боролся против оккупантов на своей земле.

— Жаль, что и тебя, щенка, не прикончил…

Попробовав рукой печь и обнаружив, что она горячая, Сергей придвинулся к ней, чтобы согреться. Краковский внимательно разглядывал интерьер комнаты. Изучающе поглядывал на окно. Извлек из кармана кисет с табаком и курительную бумагу, повертел в руках и убрал.

— Кто же тебе, палачу, ухо рассек? — поинтересовался Сергей. — Не иначе, как партизаны, когда ты устраивал на них засады.

— Лейтенант приказал охранять меня, вот и неси службу! А право допрашивать оставь за ним, — ушел от ответа Краковский.

— Знаешь что. Садись-ка лучше спиной к окну! Мне так удобнее тебя караулить.

— А не боишься, что выпрыгну? — хитро взглянул на Сергея бандит.

— Пуля настигнет, так что не пытайся. Не промахнусь. — Сергей указал на винтовку. — «Динозавр двадцатого столетия»!

Краковский сел на подоконник и ослабил шпингалет. Сергей щелкнул затвором винтовки, дослав патрон в канал ствола.

— Не балуй!

— Послушай-ка, уж не племянник ли ты моему адъютанту Федору Рябинину будешь? — спросил Краковский, принимая прежнее положение. — Помнится, еще при немцах встречал тебя с ним и Мартой.

— Федор погиб на фронте. Марта говорила, что у нее похоронка имеется.

— Не стану же я тебе врать. — И перекрестился. — Крест святой — жив и служит у меня!