Схватка с преисподней

– Борьбой. Выступаю в сборной Москвы в категории «до семидесяти девяти килограммов».

– Так ты тот самый Воробьев… – удивленно проговорил Роман. – Тогда все ясно! Как же я тебя сразу не узнал? Я же видел, как ты месяц назад нашего Гогу сделал. Это была классика!

…Прощаясь со мной, Братеев сказал:

– Александр Григорьевич, хорошо бы вам встретиться с бывшим тренером Воробьева. Он сейчас как раз у нас в «Динамо» работает. А когда мы впервые познакомились с Виктором, он сборную Москвы тренировал. Уникальный мужик!

– Да, я знаю, – сказал я. – Мне о нем Виктор рассказывал. Это Владимир Алексеевич Поддубняк.

– Так точно! – по-военному ответил тот.

Я пожал руку Роману и вышел на лестничную площадку.

«Вот таким образом началась служба Виктора в милиции, – подумал я. – А завтра, прямо с утра, надо будет наведаться к Поддубняку. Попробую побольше узнать о Викторе и его спортивных успехах…»

Думая так, я спустился вниз и, выйдя из подъезда, остановился, чтобы оглядеться вокруг. Не знаю, что подсказало мне отпрыгнуть в сторону. Но только в то самое место, где я только что стоял, врезался самый что ни на есть обыкновенный кирпич.

«Откуда он взялся в крупноблочном доме?» – задался я вопросом, задрав голову вверх. Кирпичу было взяться просто неоткуда. Разве что из воздуха…

Ночью мне привиделись люди без лиц. Точнее, нет. Лица этих людей скрывали маски, белые гипсовые маски с дырками для глаз и рта. Они окружали стройного мускулистого мужчину, в котором я без труда узнал Виктора Воробьева. Он не обращал на них внимания, его взгляд был устремлен поверх их голов, куда-то вдаль. А они, пытаясь привлечь его, размахивали руками, что-то наперебой тараторили, подпрыгивали, отталкивали друг друга…

3

Домой Рафаэль вернулся только на следующий день. Переживания и бессонная ночь отразились на нем так, что жена сразу заметила его осунувшееся лицо, темные круги под глазами.

– Иди, поешь, – сказала она.

– Не хочу, – вяло отмахнулся Рафаэль, скидывая с плеч пальто прямо на руки жены. – Пойду спать…

– А что это у тебя в кармане?.. – спросила Мария Ивановна через пару минут, когда Рафаэль, переодевшись в уютную пижаму, развалился на шикарном двухместном супружеском ложе из дорогого итальянского гарнитура.

Рафаэль открыл глаза и увидел в руках жены трусики их дочери.

– Это Каришины… – сонно пробормотал муж.

– Вижу, что не мои! – грозно сверкнув глазами, повысила голос Мария Ивановна. – Ты чего это себе позволяешь, старый кобелина?!

– Да ты что, Машка?.. – даже привстал на постели Рафаэль. – Это ж я взял их специально, чтобы отнести в милицию…

– Что же не отнес? – сбавила тон жена.

– Замотался с делами… Совсем про них забыл… Понимаешь?

– Не понимаю! – отрезала Мария Ивановна. – О дочери ты должен помнить всегда и всюду при любых обстоятельствах!

– Я о ней всегда помню! – твердо и даже как-то зло проговорил Рафаэль. – И поверь мне, больше ее никто и никогда не обидит!

– Вот как раз об этом нам с тобой и надо поговорить, – сказала Мария Ивановна, теребя девичьи трусики в руках. – Ты понимаешь, что Карише нельзя будет вернуться назад в школу? Пойдут всякие сплетни, слухи. Ей там житья не дадут всякие насмешники.

– Я об этом также думаю. Давай переведем нашу дочурку в другую школу. А что? Это идея! Новые люди, новые впечатления… Мы сможем даже устроить ее в какую-нибудь частную элитную школу в другом конце Москвы.

– Есть предложение получше, – заметила супруга Рафаэля, проходя в спальню и присаживаясь на край кровати.

– Слушаю тебя, – Рафаэль в настоящий момент олицетворял собой само внимание.

– Главврач больницы, где сейчас лежит Кариша, предложил поместить ее в закрытый частный центр для девочек, переживших насилие. Там очень хорошо: индивидуальные занятия, развитие способностей, изучение иностранных языков, а главное – психологические… Как это он сказал? «Психологическая кор-рек-ти-ров-ка», – по слогам произнесла Мария Ивановна трудное для нее слово.

– Об этом мы подумаем, – кивнул Рафаэль.

– Ты, наверное, не все понял… – продолжала жена. – Этот центр ре-а-би-ли-та-ции находится в Англии!

– Ух, ты! Это даже лучше, чем я мог вообразить, – обрадованно улыбнулся Рафаэль. – Я согласен! Слышишь ты? В Англию нашу дочурку – и никаких гвоздей!.. А мать твою немую, – улыбаясь чему-то, добавил он, – мы отправим в деревню к твоей младшей сестре, Василисе Ивановне. Там ей будет лучше…

– Нашел повод, чтобы избавиться от мамы… А что будем делать с милицией? – спустила с небес на землю Рафаэля жена. – Ты им ничего не сообщил, насколько я могла понять? Это им может показаться странным. Ведь врачи из больницы, куда доставили нашу дочку, должны были уже известить компетентные органы о факте изнасилования. Что ты на это скажешь?

– С этим я как-нибудь сам разберусь. Придумаю что-нибудь. Скажу им, например, что не буду требовать возбуждения уголовного дела против насильников. Зачем ломать юношам будущую жизнь? Да и в милиции брать на себя лишнюю работу, думаю, не захотят. Раз нет заявления от родителей потерпевшей, значит, нет и самого преступления…