Схватка за Рим

– «Но я полководец, а не палач, – продолжал Нарзес. – Юстиниан должен удовольствоваться тем, что я пришлю ему голову этого храбреца». Но… О господин… Только не это! Что хочешь, только не это! Уж если мы должны умереть…

– Мы? – улыбнулся Цетег. – Но ведь ты же не обманывал великого императора и не был в связи с Феодорой. Тебе не грозит никакая опасность. Но Сифакс, не слушая его, продолжал:

– Да разве же тебе неизвестно? Вся Африка хорошо знает, что если отрубить голову человека, то душа его должна будет целые века жить в теле самых отвратительных безголовых червей. О, только бы они не отрубили твоей головы!.. – рыдал Сифакс.

– Успокойся, она еще крепко держится на плечах. Но тише, кто-то идет.

Вошел посланный Нарзеса с письмом. Цетег быстро распечатал его.

«Неприятную новость должен я сообщить тебе, – писал Нарзес. – Вчера вечером я получил известие, что Лициний и большая часть исаврийцев…» – О – простонал Цетег, – они убиты!.. – «… хотели силой овладеть Римом и умерщвлены. Остальные исаврийцы взяты в плен».

– Итак, мой второй Юлий последовал за первым. Но теперь мне и не нужен наследник, потому что Рим не будет моим наследством. Все потеряно! Великая борьба за Рим кончена. Глупое превосходство силы победило и геройство готов, и силу духа Цетега. Теперь идем, Сифакс, я – на смерть, а ты, свободный, в свою свободную пустыню.

– О, господин, – громко рыдая и бросаясь на колени, вскричал Сифакс, – не прогоняй меня от себя. Позволь умереть с тобой!

– Хорошо, – просто ответил Цетег, положив руку на голову мавра. – Я сам любил тебя, умрем же вместе. Подай шлем, щит, меч и копье.

– Куда, господин?

– Сначала к Нарзесу, а потом на Везувий.

Было чудное сентябрьское утро: земля и море были залиты ярким светом солнца. По самому берегу залива, так, что катящиеся волны иногда касались его ног, спокойно шел одинокий воин. Лучи солнца ярко блестели на его круглом щите и великолепном панцире. Это был Цетег, и он шел на смерть. Поодаль за ним почтительно следовал Сифакс. Вот Цетег подошел к высокой узкой скале, которая глубоко вдавалась в море. Он взошел на самую вершину ее, обернулся и устремил взгляд на северо-восток. Там лежал Рим.

– Прощайте! – сказал он. – Прощайте, семь холмов бессмертия! Прощай и ты, река Тибр, два раза лежал я окровавленный на твоем берегу, и оба раза твои воды возвращали мне жизнь. Но теперь и ты не спасешь меня! Я боролся, сражался из-за тебя, мой Рим, как никто. Теперь борьба кончена, полководец войска, разбит. Да, я сознаю теперь, что хотел невозможного, всего может достичь могучий дух отдельного человека, только не может он создать несуществующий народ. Будь же благословенно, священное море! – и, наклонившись, о: зачерпнул рукой немного морской воды и смочил ею свой лоб. – Будь благословенна и ты, священная почва Италии! – и он захватил рукой немного песку с берега. – С благодарностью покидает тебя твой верный сын, глубоко пораженный не страхом близкой смерти, а твоей прелестью. Я предвижу для тебя долгие столетия чужеземного владычества – я не смог отвратить их. Но кровь свое сердца приношу я в жертву, чтоб исполнилось мое желание: чтобы наступил, наконец, день, когда никакие иноземцы не будут владеть ни пядью твоей священной земли, когда ты будешь свободна вся, от священных Альп до самого моря.

Спокойно, с достоинством пошел Цетег к среднему лагерю, к палатке Нарзеса.

– А, Цетег! – вскричал Нарзес, увидя его. – Как кстати ты пришел. Скажи, неужели правда, что ты присоединился к этому безумному союзу, который составили мои лучшие полководцы? Я только что случайно узнал о нем и назвал их безумцами. А они ответили мне в оправдание, что это – не безумие, потому что даже умнейший человек, Цетег, примкнул к союзу. Правда ли это?

– Да, правда. И прямо отсюда, – ты, Иоанн, позволь мне начать первому, – я иду к Везувию. Приближается время дежурства Тейи.

– Я рад этому, – сказал Нарзес.

– Да, это избавит тебя от значительных хлопот, префект Рима, – ответил Цетег. Все смотрели на него пораженные. Только Нарзес спокойно сказал:

– Ты знаешь все? Отлично. Не моя вина, Цетег, что я не сказал тебе этого сам. Но император строго запретил. Я хвалю твое решение, не изменяй его, оно избавит тебя от тяжелого процесса. Прощай! Мы все также двинемся тотчас к проходу. Нельзя допустить готов напасть на нас. Не понимаю только, почему мой ионийский флот медлит. Два быстроходных корабля послал я к нему с приказанием немедленно идти, сюда, а о нем ни слуху, ни духу. Он нужен мне для перевозки пленных готов в Византию. Но теперь невозможно. Сейчас мы двинемся к ущелью.

– Нарзес, – сказал Цетег. – Окажи мне последнюю милость. В твоем войске есть римляне и итальянцы. Позволь мне собрать их и повести в этот последний бой. Нарзес с минуту подумал.

– Хорошо, – сказал он. – Собери их и веди… На смерть, – тихо прибавил он, обращаясь к Василиску. – Их тысячи полторы, и я доставлю ему счастье умереть во главе своих соотечественников… Прощай, Цетег!

Молча поклонившись, с поднятым мечом, Цетег вышел.

Глава IV