Скиф

— Присутствовали ли вы при том, как Кезифиад и я передавали этот документ Никиасу? — спросил он.

Все трое ответили утвердительно.

— Следовательно, вы можете, осмотрев печати, засвидетельствовать, что это тот самый документ, который мне был вручен на хранение? — сказал Никиас.

Целость печатей была удостоверена и подтверждена. Затем один из свидетелей разрезал шнурок, снял печати, развернул документ и стал его читать вслух.

Не понимая еще, в чем дело, Эксандр вдруг почувствовал ужасную слабость, сел, потом встал опять, наконец подошел, чтобы посмотреть на пергамент.

Он заключал в себе торжественное заявление Эксандра о том, что он не имеет никаких претензий к Кезифиаду и подтверждает, что все денежные отношения между ними окончены и разрешены согласно ранее существовавшим условиям. Под документом стояла сделанная рукой Эксандра подпись.

Эксандр попробовал обратиться с вопросом к Никиасу, но судороги, сжимавшие горло, мешали ему говорить. Наконец он успокоился и заявил, что условие подложно, и оно помещено сюда вместо похищенного подлинника. Как это могло случиться, он не знал.

Взволнованный происшествием Никиас предложил еще раз осмотреть документ и уже сорванные с него печати. Он утверждал, что пакет, переданный ему на хранение, все время лежал нетронутым в шкатулке; ключ от нее хранился в спальне вместе с другими ключами, документами и ценностями. Все же документ был каким-то образом похищен, подменен и вновь положен на место[125].

Никиас обещал во что бы то ни стало разузнать, как это могло случиться, и выступить затем в суде с уголовным преследованием против Кезифиада. Но для всего этого нужно было время.

Эксандр с трудом вернулся домой и, никого не желая видеть, заперся в своей комнате. Вечером с ним сделался сердечный припадок. Он заболел.

VII

Состояние здоровья Эксандра быстро ухудшалось. Удушье и сильные боли в груди его мучили. Он мог спать только в полусидячем положении.

Простое медицинское лечение не давало почти никаких результатов, и он решил, наконец, послать в Эпидавр богу Асклепию жертвенные дары. Он очень верил чудесным исцелениям, зачастую совершавшимся в святилищах этого бога, и хотел, чтобы за его здоровье там были вознесены моления и сожжены жертвы.

Вскоре после отправления даров он почувствовал себя лучше; его силы начали восстанавливаться, и настроение сделалось более бодрым. Эксандр не удивлялся этому: он испытывал благодарность к доброму богу и, рассказывая о своем выздоровлении, перечислял многочисленные случаи, когда Асклепий приходил на помощь одержимым тяжкими недугами людям.

Беседуя с Никиасом, он раздражался, видя, что тот недостаточно верит в помощь эпидаврийского целителя. Раньше он терпеливо относился к скептицизму своего друга, — теперь настойчиво старался убедить Никиаса в действительности ниспосылаемой богами помощи.

Тот возражал:

— Можно ли считать, что ты окончательно поправился? И не началось ли твое выздоровление еще до того, как ты отправил Асклепию свои дары?

— Может быть, — говорил Эксандр, — но это так и должно быть. Исцеление могло начаться с того момента, как я решил послать эти дары. Если же ты не веришь этому или находишь мое выздоровление недостаточно полным, я могу привести тебе немало более чудесных и поразительных исцелений.

Он достал пергаментный свиток и стал развертывать его.

— Вот! Это официально засвидетельствованные случаи; тут уже не может быть никаких сомнений. Это списки с надписей, высеченных на стенах святилища в Эпидавре. Слушай:

«Амвросия — слепая из Афин. Она пришла за помощью к богу, но, войдя в святилище, стала смеяться над некоторыми исцелениями, уверяя, что невероятно и невозможно, чтобы хромые могли ходить, а слепые начали видеть только потому, что узрели сон. Когда она заснула, ей явилось видение. Ей показалось, что явился бог и сказал, что он исцеляет ее, но требует, чтобы она пожертвовала за это в храм серебряное изображение свиньи, в знак проявленной ею глупости; сказав это, он открыл ей больной глаз и влил туда какое-то лекарство. Когда настал день, она была уже здорова».

Или вот еще случай:

«Эмфанес, мальчик из Эпидавра, страдал от камня. Он заснул, и во сне ему явился бог и сказал: «Что дашь мне, если я исцелю тебя?» Мальчик ответил: «Десять костей». Бог засмеялся и обещал исцелить его. Настал день, и он выздоровел».

Эксандр посмотрел на Никиаса.

— Я мог бы тебе перечислить множество подобных случаев. Возьму еще один наудачу.

«Некий человек был исцелен от болезни пальца через посредство змеи. Этот человек очень страдал от страшной язвы на большом пальце ноги. Служители при храме вынесли его наружу и посадили на стул. Он заснул, а из святилища выползла змея и исцелила его палец своим языком, после чего уползла обратно. Когда человек этот проснулся и почувствовал себя исцеленным, он сказал, что видел сон, будто явился прекрасный юноша и положил лекарство на его палец»[126].

Окончательно убедить Никиаса было нелегко, но и возразить он ничего не мог.