Скифия глазами эллинов

Рис. 36. Ловля коня арканом. Деталь декора Чертомлыцкой амфоры

Центральную сцену, которую интерпретировали как момент жертвоприношения, А. В. Симоненко объяснил более убедительно в контексте окружающих изображений. Стоящие перед лошадью скифы оттягивают арканами ее задние ноги, а стоящий позади накинул аркан на левую переднюю ногу (тончайшие серебряные нити арканов не сохранились). В результате этого лошадь должна упасть, и в таком положении ей ставят тавро и кастрируют (рис. 33). Это операция — одна из первых форм селекции и важное условие для правильного и в нужном темпе воспроизводства поголовья стада. По записи Страбона известно, что скифы и сарматы кастрировали лошадей.[444] Большинство азиатских народов, как установили этнографы, использовали для верховой езды исключительно меринов.

Последняя сцена на передней стороне фриза амфоры посвящена заключительной фазе отношения человека и лошади. Животное объезжено и готово служить для верховой езды. Это подчеркнуто стриженой гривой и седлом; всадник, спешившись, спутывает коню ноги (рис. 37).

Рис. 37. Скиф, спутывающий ноги коню. Деталь Чертомлыцкой амфоры

Итак, греческий мастер показал нам различные аспекты коневодства, занятия, дававшего кочевникам одно из главных средств к жизни. Однако смысл изображения заключался для скифов не в этом. Они видели на фризе амфоры иллюстрацию какого-то эпизода своего эпоса. По аналогиям с сохранившимися древними сказаниями других народов, мы думаем, что в скифском предании рассказывалось, как герой, выбрав в стаде жеребенка, вырастил из него верного боевого коня для своих военных подвигов.

Рис. 38. Деталь декора Чертомлыцкой амфоры

Рис. 39. Золотая пектораль IV в. из кургана Толстая могила. Музей исторических драгоценностей. Киев

Иные сцены из повседневной жизни скифов раскрываются на верхнем фризе золотой пекторали, ритуальном нагрудном украшении скифского царя (рис. 39). В центре два пожилых скифа шьют рубашку из овечьей шкуры, рядом с ними пасутся лошади, коровы и овцы — основное богатство кочевников. Слева и справа художник поместил молодых скифов: один доит овцу, а другой уже наполнил молоком амфору и собирается ее закрыть (рис. 40, 41).

Рис. 40. Скиф, доящий овцу. Деталь пекторали из Толстой могилы

Рис. 41. Скиф с амфорой. Деталь пекторали из Толстой могилы

Спокойную беседу скифских царей мы видим на чаше из Гаймановой могилы (рис. 42). Оба царя облачены в роскошную одежду с затейливым орнаментом и меховой опушкой по бортам курток. В руках у них атрибуты высшей власти: у одного — булава, у другого — плетка (рис. 43).

Рис. 42. Серебряная чаша IV в. из кургана Гайманова могила. Музей исторических драгоценнгостей. Киев

Рис. 43. Скифские цари. Рисунок художника П.Корниенко по рельефу чаши из Гаймановой могилы

Под ручкой чаши — живая сцена из повседневной жизни: молодой скиф пьет, припав ртом к бурдюку с вином. Парные фигуры двух других знатных скифов, к сожалению, сильно повреждены. Только внимательно изучая их, современный художник восстанавливает сцену, некогда исполненную античным мастером (рис. 44).

Рис. 44. Скифы. Рисунок художника П.Корниенко по рельефу чаши из Гаймановой могилы

Золотые нашивки, украшавшие пояса скифских царей в курганах Куль-Оба и Солоха, изображают двух тесно прижавшихся друг к другу скифов, которые пьют из одного сосуда. Это — момент обряда побратимства, одного из распространенных обычаев у большинства первобытных народов. Во время этого обряда сосуд для питья наполнялся вином или водой, смешанным с кровью становящихся братьями мужчин. Вероятно, герои скифского эпоса совершали этот обряд, а сам его процесс художник смог увидеть в быту скифов.

Рис. 45. Охота на зайца. Золотая бляшка IV в. из кургана Куль-Оба. Эрмитаж. Санкт-Петербург