Скифия глазами эллинов

Первые письменные сведения о северо-восточном побережье Понта содержатся также у Гомера. В начальных стихах одиннадцатой песни «Одиссеи» речь идет о входе в Аид в стране киммерийцев, которых большинство современных исследователей локализуют на Керченском полуострове и Северном Кавказе.

Плавание по Черному морю было сопряжено в древности с величайшими опасностями. По сравнению со Средиземноморьем здесь гораздо чаще дули сильные ветры, бушевали бури, не было спасительных в ненастье островов, столь многочисленных у берегов родины греков, наконец, водовороты и сильные течения в проливах затрудняли вход в Черное море. Неудивительно поэтому, что греческие мореплаватели VIII—VII вв., выходя из Боспора Фракийского, ощущали себя за пределами обитаемого мира, в просторах безбрежного океана, омывающего со всех сторон сушу. Такое представление, как замечает Страбон,[20] запечатлено в поэмах Гомера. Недаром поэт поместил вход в Аид в стране киммерийцев на отдаленных берегах Понта.

Итак, на ранних этапах знакомства с Черным морем греки полагали, что они вышли в Океан или в огромное неизведанное море. Отсюда и произошло название Понт, море вообще, в отличие от других известных в то время морей, например Икарийского и Фракийского. Однако и позднее, на протяжении всей античности, когда Понт уже имел свое собственное определение — сначала Аксинский, а затем Евксинский, Черное море часто называли Понтом.

После того как греческие мореплаватели, освоив южные, восточные и западные берега, прошли вдоль северного побережья Черного моря, они поняли, что это замкнутое водное пространство, а не безбрежный океан, и подобно другим морям оно должно иметь свое определение. Так появилось прилагательное «Аксинский», то есть «Негостеприимный». Оно вполне отвечало впечатлению греков о суровом северном море и обитателях его берегов. Название было заимствовано у местных ираноязычных племен, в число которых входили киммерийцы и скифы. Иранское слово axaina, означающее темно-синее или черное (море), греки по созвучию, понятному с точки зрения их родного языка, истолковали как αξεινος — негостеприимный, что соответствовало их первому впечатлению.[21] Заимствование названия моря, еще не известного Гомеру, произошло в VII в., но наиболее древние сохранившиеся литературные свидетельства об этом названии не старше V в., когда уже утвердилось наименование Понт Евксинский. Геродот, например, пользуется исключительно последним наименованием, а иногда пишет Понт без определения. Старое же название обычно использовали поэты, излагая древние мифы.

В четвертой Пифийской оде Пиндар, повествуя об аргонавтах, специально избрал вышедшее из каждодневного употребления наименование Понта Аксинский.[22] Теми же соображениями руководствовался Еврипид в трагедии «Ифигения в Тавриде». Он четырежды назвал Понт Аксинским и каждый раз в связи с побережьем Крыма, где эллинов подстерегали враждебные племена тавров.[23]

Эллины быстро забыли иранские истоки происхождения наименования моря. Истинную этимологию смогли установить лишь лингвисты XX в. Древние же авторы полагали, что определение родилось у самих греков при знакомстве с обитателями побережья. По утверждению Плиния, «Понт Евксинский прежде из-за негостеприимной дикости назвался Аксинским», а Страбон объяснял наименование бурями, бушующими на этом море, и «дикостью окрестных племен, особенно скифов», которые приносят в жертву чужестранцев, поедают их мясо, а из черепов делают кубки.[24] Здесь скифами собирательно названы многие племена Северного Причерноморья с различными обычаями: ведь принесение в жертву чужестранцев было характерно для тавров, а людоедством отличалось лишь одно племя андрофагов.[25]

Сходные мотивы можно найти в стихах Овидия. Строки одной из «Печальных элегий» в прозаическом переводе звучат так: «Меня удерживают студеные берега Евксинского Понта; он назван был древними Аксинским. Ведь его гладь волнуется не умеренными ветрами, и ты, чужеземный корабль, не войдешь в приятные гавани. Вокруг племена, которые кровью ищут добычу, и земля внушает страх не менее ненадежной воды».[26]

Действительно, на протяжении нескольких столетий, особенно благодаря знаменитой трагедии Еврипида «Ифигения в Тавриде», в представлении образованных греков и римлян северное побережье Черного моря неизменно связывалось с описанием жестоких обычаев тавров, тем более, что эти обычаи не изменились и в первые века нашей эры. Римский историк Тацит описал кровавую расправу с префектом когорты и его воинами, корабль которых тавры захватили в плен[27].

В античных источниках происхождение эпитета «Евксинский» имеет двоякое толкование. Согласно одному из них после возникновения на берегах Понта множества греческих колоний Негостеприимное море превратилось в Гостеприимное как для эллинов, поселившихся на его берегах, так и для тех, кто приезжал из Греции торговать с ними.[28] Согласно другому толкованию греки дали морю ласковое название, чтобы задобрить его бурный характер.[29]