Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

В упряжке же российской государственности русские и великороссы — коренной суперэтнос и этнос, на них приходилось основное государственное тягло, они протащили эту телегу по всем ухабам… и, могут возразить мне, завезли ее в глубокую яму! Но все же телегу завезли в яму не кони, а те, кто управлял ими. И пора бы перестать быть конями — и в варианте гоголевской «тройки», управляемой неизвестно кем, и в варианте блоковской «степной кобылицы», летящей неизвестно куда… Надо очеловечиться, надо остановиться, осознать, вчувствоваться. И снова придется, уже более осознанно, брать на свои плечи тяжкое тягло коренного этноса, которому-таки придется вытягивать телегу из трясины, куда она попала не без его бездумного участия. А уж потом — какие этнические или иные силы повезут ее далее, или же все разойдутся, забрав с телеги пожитки, — покажет время. Надо смело и непредвзято вглядеться в отечественную географию, историю и культурно-религиозную жизнь, посмотреть, что же реально осталось от единства империи. Нужно постараться выявить то трудноуловимое, что стоит над и под имперским организмом, что предполагало возможность его, что направляло и руководило таинственным зарождением, ростом и крахом этого организма.

Я в отличие от многих произношу слово «империя» без ненависти или восторга. Империя есть исторически обусловленная форма государства, которая может быть омерзительна, как и любая форма государства. «Зависеть от царя, зависеть от народа — не все ли нам равно?» (А. С. Пушкин). Возможно, империя более, чем другая форма государства, может подавлять человеческую личность, но она же способна создавать своды законов, наиболее полно регламентирующих отношения личности и государства (Римская империя и кратковременная империя Наполеона). Кроме того, в империях на ограниченной, но географически связанной территории осуществлялась идея всеземного единства, мимо которой человечеству все равно не пройти. Вопрос не в том, плоха или хороша империя, вопрос в том, сумела ли она стать орудием (пусть страшным, но временно необходимым) для сил и законов высшего порядка, сумела ли она имперскими средствами поучаствовать в укоренении в земную почву новых духовных прозрений, как, к примеру, Римская империя, в недрах которой христианство сделалось вселенской религией и которая погибла, оставив миру это прошедшее имперскую школу христианство. (Другой вопрос, во что обошелся этот симбиоз с империей самому христианству, во что стало сочетание кесарева с Боговым.)

Единство России (в любых формах) может быть сохранено и возрождено, да и сами эти формы могут быть выработаны лишь при неосознанной, а лучше осознанной, апелляции к крупным реалиям, идеям, образам и силам, которые предопределили имперское единство на территории, именовавшейся древними греками Скифией.

Жителям нашей страны, преимущественно великороссам, но не только им, присуще глубоко вживленное в сознание ощущение ее «великости» (пусть хотя бы территориальной). Единый социальный организм у нее не сможет существовать, не осуществляя в чем-либо — в неком ли новом крупном понимании своей и мировой реальности, в неких ли новых формах деятельности — этой своей «великости». Без этого «архетипа великости», чувства избранности, предназначенности и «всемирности», возникшего на разных этапах в сознании объединявших это пространство этносов — тюрок, монголов и русских, — не может сложиться органичное единство ядра бывшей империи. Чрезвычайно важно, возродится ли чувство крупномасштабности и значительности всего совершающегося, в частности, в сознании русских и великороссов, которым еще в эпоху Древней Руси, еще до того, как она стала «Великой Россией», великой в территориально-военном отношении, было таинственно дано некое чувство всемирной предназначенности и святости своей земли («земля святорусская» русских былин) и которые до сих пор объективно являются связующим этнокомпонентом на большей части бывшей империи.

Чувство «великости России», в сущностном ядре которого нет ни национализма, ни шовинизма, которое может не нравиться или пугать (особенно после болезненных форм, в которые оно отливалось недавно), есть данность, нуждающаяся в наполнении реальным современным содержанием, данность, географически коренящаяся хотя бы в том, что Россия, даже если в ней останутся лишь территории с преобладающим великорусским населением, все равно будет территориально крупнейшим государством в мире. И управлять им, исходя только из перспективы экономического процветания (которое труднодостижимо) или идеи сильной государственности ради сильной государственности, невозможно.