Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

17. Смерть детей в Дунае. 17а. Наиболее разработанный сюжет: вдова (реже – девушка) бросает в Дунай (море, реку) двух (реже одного-трех) детей; иногда просит Дунай заботиться о детях; через 12 (16, 20, 25, 50 и т. д.) лет женщина со своей дочерью встречает на реке корабль, на котором находятся 2 молодца («дунцы», белор.), видимо взращенные Дунаем, и хотят жениться на матери и сестре. Этот «дунайский вариант» известной баллады хорошо представлен в Белоруссии. 17б. Девушка (женщина) хочет утопить незаконнорожденного ребенка в Дунае, но возлюбленный отговаривает ее. 17 в. Сюжет об утоплении девушкой ребенка в Дунае встречается в обрядовых песнях и балладах. 17 г. Достойна внимания украинская песня, разрабатывающая, по мнению Ягича, сказоч-ный мотив: девушка обещает королю родить сына с луной и звездами; свекровь крадет сына и бросает его в Дунай, король бросает туда же невинную жену. В сказке Дунай не упоминается, он введен только в песне (Jagic 1876: 317; Народные песни… 1878: 90).

18. Магические действия и гадание на Дунае. Кроме уже отмеченных в теме «любовь – брак», назовем следующие сюжеты. 18а. Три сына по приказу матери бросают в Дунай жребий, чтобы решить, кому идти в солдаты (русск.). 18б. Девушка моет в «Дунай-реке злое коренье», чтобы отравить милого (брата) (русск., укр., есть вариант в записи XVIII в.). 18 в. Парень (девушка) моет «в Дунае» кости умершей милой (милого) – белор., укр. 18 г. Девушка разгневала милого, у него «замкнуто сердце»; девушка просит рыболовов выловить из Дуная «белорыбицу – красну девицу», разрезать ей грудь, достать ключи и отомкнуть сердце милого (русск.).

19. Мотив святости Дуная наиболее отчетливо выступает в севернорусских заговорах, где представлены обе основные ипостаси Дуная-реки в русском фольклоре. В первом случае Дунай является обозначением некоего отдаленного священного места, заменяя обычно встречающееся «Окиян-море»: «На восточной стороне есть Дунай река. Через ту Дунай реку есть калинный мост, на том мосту стоит стол. На том столе сидит мать пресвета богородица…» (Астахова 1928: 73). Во втором случае Дунаем в обрядовой, сакрализованной ситуации называется любая, обычно малая река: если ребенок нездоров, приходят к речке, бросают в нее копеечку, берут воду, кланяются верховью и говорят: «Святая истечина водица, матушка Дунай-речка Тёлза (приток р. Онеги), течешь, омываешь пенья-коренья, крутые бережочки… Также смой и сполощи с раба божия с младенца…» (Калинин: л. 27–27 об.). Отметим, что употребление лексемы дунай во втором значении свойственно преимущественно женской обрядности и фольклору (напр., «возле речки Москва-речки, возле тихого Дунаю добрый молодец гуляет» и т. п.). Также в лирических песнях Севера встречаются говорящие об определенном уровне сакрализации эпитеты «мать», «матушка» применительно к Дунаю-реке (ср. «мать сыра земля», «мать Волга», «матушка Москва»). Редкий мотив святой воды с Дуная имеет прямую аналогию с записанной от женщины-сказительни-цы (П. С. Пахолова) былиной «Про Дюка». В какой-то степени мотив святости Дуная присутствует и в текстах свадебных причитаний о переправе через Дунай «к церкви пресвященной». Яркая сакрализация Дуная как реки, отделяющей этот мир от иного, имеет место в украинских песнях следующего содержания: на калиновых мосточках через Дунай «господаренько», идущий по дороге в рай, повстречал ангелов, после чего «понесли ж его в рай дороженьки» (Народные песни… 1879: 27).

Группа Б.

«Дунай» в русских обрядовых и игрищных песнях, отличающихся чертами, роднящими их с русским эпосом

В эту группу включены обрядовые и игрищные песни, отличающиеся тенденцией к монументализации формы, развертыванию, усложнению и драматизации сюжета. Некоторые сюжеты группы Б содержат по нескольку образов и мотивов, которые в группе А встречаются разрозненно в песнях на разные сюжеты. Наряду с этим, отдельные сюжеты и мотивы, а также формальные признаки роднят песни этой группы с произведениями русского эпоса. Таким образом, выделение группы Б позволяет заполнить брешь, существовавшую, например, в сводке В. Ягича между Дунаем славянских «лирических» песен и Дунаем – богатырем русского эпоса.