Скифская чаша

— Странная история... — неуверенно сказал он.

— Странная не странная, а неприятная, но найдем.

— Конечно, найдете! — почему-то даже — обрадовался Ситник. — Я так считаю: когда-нибудь и где-нибудь она обязательно вынырнет. Вся ее ценность в том, что две тысячи лет. Серебро на слиток переплавлять никто не станет, сколько это серебро стоит! А так...

— Сколько же?

— Должно быть, не одну и не две тысячи... И даже не десять!

— Разумеется, — кивнул Хаблак. — Два миллиона. Как минимум — два. В долларах.

У Ситника округлились глаза.

— Неужели? — выдохнул он. — Никогда бы не подумал. Но кому же продать?

— Да, это трудное дело.

— Вот я и говорю: все равно где-нибудь вынырнет.

— А если за рубежом?

— Думаете? За границу надо вывезти. Сложно.

— Да, сложно, хотя всякое бывает.

Ситник задумался.

— Теперь за рубеж много народу ездит, за всеми не уследишь. Такие деньги! — Он нервно смял лист бумаги.

— Да, — не без ехидства усмехнулся Хаблак. — И на машину хватило бы, и на джинсовые костюмы. На всю жизнь.

— На всю жизнь! — повторил Ситник и облизал запекшиеся губы.

— А вы были за границей?

— Ездил со «Спартаком» во Францию и Австрию. Еще в Польшу и Чехословакию.

— С киевским «Спартаком»? — Хаблак сделал вид, что не знает, каким видом спорта занимался Ситник. — Волейбол?

— Баскетбол.

— Давно?

— Три года назад.

— Бросили?

— Возраст...

— Сколько же вам?

— Двадцать шесть.

— Еще могли бы играть.

— Трудно.

— Режим?

— И режим надоел.

— Выпиваете?

— А это уж мое дело! — резко ответил он.

— Конечно, ваше. Но ведь сложно: за частную квартиру надо платить, да еще и на водку...

— А вы мои деньги не считайте.

— Вы правы, каждый считает свои. Просто сочувствую вам.

— Не нуждаюсь. С каких это пор в милиции моралисты объявились?

— А нам без морали нельзя.

— И без наручников?

— И без наручников, — серьезно согласился Хаблак. — Убийцы и воры, к сожалению, еще не перевелись.

— Недавно у нас тут милицейский майор выступал. Оптимистичнее был настроен. Бандитов, говорил, уже нет.

— Да, вооруженный бандитизм мы уже, как пишет пресса, ликвидировали. Однако убийцы...

— Вот видите...

— Разные люди бывают. Да и водка иногда головы кружит. Вы вчера сколько выпили?

— Откуда вы взяли?

— Видно.

— Так я и о вас могу сказать.

— Значит, не пили?

Ситник энергично покачал головой.

— А мне говорили... Вероятно, ошиблись.

— Не «вероятно», а точно.

— Действительно, какие у вас могут быть общие интересы с Кротом? — Спросив это, майор увидел, как щеки Ситника покрылись красными пятнами.

— Почему с Кротом? — неуверенно переспросил он.

— Потому что вечером вас видели вместе с Юхимом Сидоровичем в шашлычной. Поблизости, за углом.

— Поужинать нельзя?

— И водки выпить?

— Там не отпускают.

— Но вы же взяли с собой. Или Крот?

— Вас это очень интересует?

— Секрет?

— Не люблю, когда посторонние суют свой нос в мои дела! — Это прозвучало не очень вежливо, но Хаблак не рассердился. Однако все же решил поставить Ситника на место.

— Я не советовал бы вам лезть в бутылку, Олег Павлович. Меня абсолютно серьезно интересует ваш разговор с завхозом.

На мгновение майору показалось, что Ситник струхнул. Спрятал руки под стол, сжав их коленями.

— Какой разговор? — пробормотал он. — Случайная выпивка.

— Кто покупал водку?

— Какое это имеет значение?

— Возможно, имеет.

— Ну я.

— Угощали завхоза? Зачем?

— Неужели я не могу просто так, без всякого дела выпить с коллегой?

— Не говорите... Неинтересно вам с Юхимом Сидоровичем.

Ситник успел взять себя в руки.

— Неинтересно, — согласился он. — Но тетке кирпич нужен, а Крот может достать.

— У вас есть тетка?

— А то как же.

— Зачем ей кирпич?

— У нее возле Русановской протоки сад. И деревянный домик. Так хочет облицевать кирпичом.

— И Крот пообещал кирпич?

— Говорил, на той неделе.

— Благодетель!

— Благодетель не благодетель, а деловой человек.

— Все может достать?

Ситник подозрительно посмотрел на майора и не ответил.

Хаблак достал бумажку со схемой расположения людей в кабинете директора во время встречи с Хоролевским. Положил перед Ситником, предварительно отметив крестиком его место.

— Вы сидели здесь? — ткнул он пальцем.

Ситник долго смотрел на бумажку, наконец поднял глаза на майора.

— Да, я сидел именно на этом месте, — ответил он четко, будто стоял в строю и докладывал командиру.

— Когда погас свет, не вставали?

Ситник замигал, глаза у него потемнели, стали злыми.

— Вот что, — вдруг стукнул он кулаком по столу, — идите вы ко всем чертям!

— Я же не обижал вас, Олег Павлович.

— Считаете, что беспочвенное подозрение — не обида?

— Я расспрашиваю всех работников издательства, и никто еще не воспринял мои вопросы как личную обиду.

— У каждого свой гонор, — примирительно ответил Ситник.

— Итак, не вставали?

— Нет.

— Вы курите?

— Хотите сигарету?

— Не курю. А спички есть?

— Зажигалка. — Ситник достал из кармана и щелкнул. Прозрачный огонек блеснул длинным языком. — Американская, «Ронсон».

Майор взял зажигалку, щелкнул. Спросил:

— Когда погас свет, почему не зажгли?

Ситник снова положил руки между коленями. Покачался на стуле и неуверенно ответил: