Скифская чаша

— Что закажете, Геннадий Зиновьевич? — Метр наклонился над столиком, поправляя и так безукоризненные салфетки.

— Сообрази сам, Валера.

— На сколько персон?

— Будем вдвоем. Я и еще один.

— Мужская компания? Не соскучитесь?

— Соскучимся, тебя кликнем.

— Сделаем, Геннадий Зиновьевич, для вас все будет по высшему разряду.

Президент подумал: попробовал бы ты не организовать!.. Правда, Валера, его фамилия, кажется, Лапский, не знает точно, кого именно обслуживает. Считает, одного из «деловых», и даже в голову ему не приходит, что самого Президента.

— Кто из официантов? — спросил.

— Вася.

— Это тот, беленький?

— Вы остались довольны им.

— «Арарат» есть?

— Для вас найдется.

— Две бутылки. Сначала одну.

— Заметано.

— А если заметано, — Президент покрутил фужер на тонкой ножке, наблюдая, как играют в нем воздушные пузырьки, — так скажи Васе, чтоб не тянул кота за хвост.

Валера поклонился и скользнул между столиками. Президент не без удовольствия проводил его взглядом и посмотрел на стеклянные двери холла, где уже появился Леонид Павлович Гудзий, или просто Ленька. Но так могли называть его лишь сам он, Президент, и Бублик. Для всех остальных Леонид Павлович — человек уважаемый, начальник отдела главка.

Президент помахал рукой над головой. Леонид Павлович заметил и направился к нему, солидный, еще молодой, но уже несколько отяжелевший мужчина — от дел и забот, как любил говорить в кругу товарищей по службе, или от просиживания штанов, об этом более категорично и правдиво заявлял после нескольких рюмок в ресторане.

Правда, в кругу «деловых» не пил никогда. Президент оберегал Леонида Павловича и позволял только себе, и то нечасто, посидеть с Гудзием — попробуй отыскать еще такого Леньку! Он — на переднем крае, с него да Гаврилы Климентиевича, непосредственного шефа Гудзия, заместителя начальника главка, начинались их дела, и дай, боже, чтобы так было всегда!

Где еще откопаешь таких людей? Эти уже подкормлены, знают таксу за услуги, а к другим еще надо было бы искать подход, и неизвестно, найдешь ли...

Леонид Павлович сел напротив Президента, белоснежной салфеткой вытер вспотевшее лицо и потянулся к фужеру, наполненному Валерой.

«Хамье, — неприязненно подумал Президент, — разве так ведут себя в изысканном обществе?»

Но Гудзию, вероятно, было наплевать на все изысканные общества мира — осушил фужер и заявил:

— Голоден как черт. Уже начало девятого, а я не ужинал. И домой не зашел, задержался в главке.

— Несут, — не без торжества промолвил Президент, — уже несут, и сейчас все будет.

Увидев «Арарат», Леонид Павлович с уважением посмотрел на Президента, однако сразу же забыл о нем и стал накладывать в тарелку салат. Подцепил вилкой кусок жирного балыка, намазал маслом ломоть белого хлеба и лишь тогда выжидательно посмотрел на Президента. Тот взял рюмку.

— Будем, — сказал коротко. Не любил долгих тостов. Тосты нужны для девушек, слушают и раскисают, а «деловые» люди потому и называются «деловыми», что умеют делать дела, а не болтают.

— Будем, — повторил Леонид Павлович, и они выпили. Гудзий сразу жадно набросился на еду, а Президент поковырял вилкой салат, пососал маслину и налил по второй.

— Куда гонишь? — запротестовал Леонид Павлович, но Президент отмахнулся: не хочешь, не пей, а сам сделал маленький глоток. — Ты уже заказал горячее? — спросил, жуя, Леонид Павлович. — Я бы не возражал против вырезки.

Президент кивнул и повернулся к дверям, где стоял официант. Тот сразу заметил это движение и скользнул к их столику. Наклонился к плечу Президента и слушал внимательно.

— Кто сегодня на кухне, Вася? — спросил Президент.

— Шеф?

— Я бы на твоем месте не задавал глупых вопросов.

— Извините. Платон Кондратьевич.

— Передай Платоше бутылку шампанского, — приказал Президент. — И скажи: мы не против вырезки.

— Сейчас обязательно передам... — буквально расцвел в улыбке официант.

Он поспешил на кухню, а Президент поучительно сказал Леониду Павловичу:

— Что официант? Пешка, от него почти ничего не зависит. Ему на поднос поставят — принесет. А ты шефу угоди — он тебе в вырезку душу вложит, не говоря уже о приправах. Вот увидишь, Платоша нам сегодня такой соус выдаст, пальчики оближешь.

К вырезке официант принес вторую бутылку коньяка, и Президент решил, что Леонид Павлович созрел для разговора. Потому, когда Гудзий потянулся к «Арарату», Президент перехватил его руку.

— Подожди, Леня, — сказал, — ешь это Платошино творенье и слушай меня как следует.

Гудзий положил вилку. Знал: в ресторан позвали недаром, вот и начинается настоящая беседа. И нужно взвешивать каждое слово, иначе этот тип обведет вокруг пальца — главное, мера риска и плата, важно не продешевить.

— Ешь, Леня, — продолжал Президент чуть ли не нежно, будто имел дело с капризным ребенком, но Гудзий решительно покачал головой:

— Говорите, что надо. — Глаза у него напряглись.

— Ничего особенного. Во-первых, дела с металлом пока что прекращаем. До лучших времен.

— Что-то случилось? — Леонид Павлович испугался.