Скифская история

И бысть тогда воинством российским, конником и пешцем, с татары презелная сеча, идеже в первом соступлении мнози татарове избиени быша и падоша от оружия христианскаго. Потом абие, Богу попустившу грех ради наших, укрепишася безбожнии. Ох, увы! И бысть победа и падение велие христианскому воинству от поганых: мнози быша от оружия избиени

ф, инии же в водах потоплени, инии же живы яти быша.

Толико же тогда бысть падение православному воинству, яко река Волга, и озеро Кабан, и обе реки - Казань и Булак - исполнишася трупами избиенных и истопших, яко чрез сия две малыя реки вместо мостов по трупам мертвых ездяху погании, реки же на много время с кровию смешаны стояли.

Оставльшии же во своя побегоша никим гоними. {56} Даже потом погнаша за ними татарове, они же, воздержавшися, паки с татары брань составиша и множество || татар победивше приидоша к Москве.

Тогда воеводы избиени быша: три князя ярославские, князь Александр Пенков и князь Михаил Карамыш Курбской с братом своим с князем Романом, да Федор Киселев. Дмитрия же Шеина тогда жива яша, его же умучи царь в Казани лютыми муками. Воинства же от ста тысящей едва седмь тысящ остася. И бысть в России плач велик паче онаго, егда в Казани побиени быша московския народы. Понеже в сие время падоша княжеския и болярския многие роды и знаменитыя победоносцы, яко же и на Дону от безбожнаго Мамая.

Царя же казанскаго за толикое его клятвопреступление и пролитие христианския крове не попусти воля Божия во благих пребывати. Поражен бо бысть болезнию велиею, и бысть весь гноен кипя червми, и смрад велий от себе испущаше, яко не точию царица или князи и мурзы приступить к нему можаху, но и ниже оныя, им же повелено бяше дозирати и обмывати или нуждную пищу ему ‹давати›

х, без заятия уст и носа приступити можаху к нему.

Пребысть же в таковой лютой болезни многа лета. И едва окаянный в таковой лютой болезни будучи прииде в чювство, и помянув свое клятвопреступление посла послы своя к великому князю со многими || дары и молением, дабы вины его отпустити ему изволил, сам же в той болезни изверже скверную свою душу лета 7027-го.

Части 3 глава 3

О покорении Казани к Московскому государству, и двократном послании в Казань на царство царя Шигалея, и о многих бранех на Казань

И тако послы казанския приидоша к Москве и имянем всего царства покоришася великому князю. Великий же князь умилися о сем, дары приим, вины отпусти им, забвению предав великия измены их и дважды многое от них христианом избиение. И по прошению их того же лета посла им на царство в Казань служащаго ему касимовскаго царя Шигалея Шигалеяровича, с ним же посла и воеводу Федора Карпова. {57}

Царь же, поим с собою многих своих служивых татар, иде в Казань с воеводою купно. И пришед управляше народ казанский по воли и велению великаго князя. Но обаче народ казанский кровопийственный сущий мало обыче во смирении без мятежа быти, начаша прелщати царя, поущающе отступити от великаго князя. Царь же никако послушающе их, ниже совету их внимаше, но многих таковых || зло советующих в темницы предаде, иных же смертию погуби.

Но обаче казанцы, не терпящи таковыя его крепости, совещавшеся тайно, послаша некиих в Крым к царю Махмет-Гирею и испросиша у него меншого его брата Сафа-Гирея имянем, приведоша с собою в Казань. С ним же приидоша мнози князи и мурзы. И посадиша его на царство вместо Шигалея царя, и с тем новым царем, паки восташа на христиан, бывших тогда тамо, се уже в третие губяще их, и побиша всех в третие лето царства Шигалеева в Казани, еже имать быти 7029-е.

Тогда же и царя Шигалея татар до пяти тысящ побита и всю казну цареву и воевод пограбиша, едва токмо возможе новый царь испросити от смерти царя Шигалея и воеводу великаго князя. И тако тайно отпусти их с двема служащими его татарины, во единых ризах, на самых нуждных клячах.

Слышав же сие великий князь зело опечалися, и в раскаяние прииде сотвореннаго ради миру с казанцы, и много плакаше о погибели христианской, такожде сетоваше и о царе Шигалее, ибо зело любляше его за верную его службу. По сем прииде весть, яко царь жив сый и идет к Москве, ибо царя проводиша оттуду в поле два татарина нагайских.

Тамо же обретоша || его человек яко до тысящи российских людей, иже живуще бяху на реке Волге ловления ради рыб и слышавше о измене казанской, оставльши вся, побегоша и снидошася с царем в поле. И тако царь со оными рыболовы по полям скитающеся, приидоша к пределам Российским.

Его же великий князь повеле встретити со всякими потребы на пределах своих. Егда же бысть близко Москвы, повеле встретити его всему сигклиту своему. Егда же прииде к чертогам государским, встрете его сам; великий князь со многою любовию, и привед его с собою в палату, и посади, и утешися о здравии его.