Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

XIV век прошел, и началась стремительная поступь XV века, столь важного и столь прославленного в истории человечества. Помимо бесчисленных второстепенных событий, он прибавил новое полушарие к известным регионам земного шара; он подарил Европе Лютера и Коперника, чьим учениям суждено было распространиться по всему свету благодаря открытию литографии и печати; он стал свидетелем окончательного разделения Монгольской империи Тимура в Азии и увидел, как навеки закатилось солнце над престолом кесарей в Константинополе[224].

Энтузиазм, возбужденный Крестовыми походами, давно уже сошел на нет; но, несмотря на бедствия голода, кораблекрушений и чумы, которые рассеяли и уничтожили христианские армии на сирийских и африканских берегах, ни на анархию и беззаконие, жертвой которым пали их народы, пока их государи участвовали в далеких и бесплодных походах, эти войны за освобождение Палестины оказались не совсем бесполезны для стран и народов Европы. Вместо того чтобы запираться в замках и растрачивать свои дни и жизни вассалов в ожесточенной вражде друг с другом или бунтах против своих монархов, пока путешественники смеют передвигаться исключительно с большой охраной или по незаметным путям, а за воротами обнесенных стенами городов ничье имущество или жизнь не может считаться защищенной от нападения разбойников-баронов или шайки мародерствующих солдат, дворяне отдались высокой и более достойной цели. И даже если их цель была ошибочной, а рвение потеряно напрасно, мотивы первых воинов, отказавшихся от прежних удовольствий, чтобы отправиться к неизвестным тяготам и опасностям на бесплодных далеких берегах, возможно, отчасти и были тронуты любовью к риску и наживе, но все же часто оставались чисты и бескорыстны, и благодаря им крестоносцы смогли соприкоснуться с иными народами, а также наукой и литературой Востока.

Если бы дух, который впоследствии заставил каждого солдата и рыцаря с такой готовностью и рвением отозваться на призыв отшельника, впервые воодушевившего их пыл ради защиты Святой земли, объял в новом веке правителей и народы Запада, то Греческая империя, несмотря на неприязнь к ее вероучению, возможно, была бы спасена от уготованной ей судьбы и меча общего врага – турецкого варвара, не верующего во Христа. Но, хотя многие французские и английские искатели приключений встали под знамя Константинополя, который пока еще охраняли тяжелые топоры варягов, императоры тщетно взывали о помощи к своим собратьям – христианским монархам, и другие народы Европы холодно и равнодушно взирали на ее упадок. Уверенно и неуклонно турки уже много лет наползали на ее границы и постепенно вырывали город за городом из ее слабой, теряющей силы хватки; и все же хотя греки были разделены на враждебные фракции, раболепны, расточительны, тронуты вырождением и полагались на свои некогда грозные огненные снаряды и катапульты, которые турки давно уже превзошли их своими артиллерийскими и саперскими навыками; хотя мусульмане, ликующие от своих завоеваний, ослепленные перспективами присвоить сокровища Византии и призываемые к победе заповедями и указаниями пророка, долго обдумывали и готовили ее погибель, христианская империя все еще продолжала долго и героически сопротивляться; и смерть последнего Константина стала достойна величия первого.

Прошло уже много лет с тех пор, как султаны перенесли свой престол в Адрианополь и воздвигли замки и укрепления на виду у Византии, на противоположном берегу Босфора; но слава завоевателя столицы досталась способному и доблестному Мехмеду II, перед которым – после сорокапятидневной осады, во время которой он по примеру русского князя Олега приказал переправить свои корабли посуху, и самой упорной обороны со стороны отчаявшихся греков – она пала 29 мая 1453 года в результате колоссального обстрела и беспримерного штурма; молодой император Константин Палеолог сражался до последнего и пал во время опустошения города, почти незамеченный среди руин, лежа под грудами мертвых тел. Но то же самое событие, которое потушило светоч цивилизации в Восточной Европе, оказало самое благоприятное влияние на прогресс и преобразование Запада: захват Константинополя привел греческих беженцев во все уголки Западной Европы, где они распространили вкус к литературе и искусству до прежде неизвестной там степени. Более стабильное правительство на всем континенте, не подверженное буйствам знати и порабощенного народа, дало мир и безопасность, которые позволили доселе невиданным образом способствовать учености и образованию; и блестящие имена, которые спустя несколько лет украсили эту страницу истории, – имена писателей, поэтов, живописцев, астрономов, мореплавателей, музыкантов и скульпторов – являются доказательством того, что свершения Греции не пропали напрасно.