Скифы пируют на закате

«Ого!» – подумал Скиф, сохраняя на лице каменное выражение. Выходит, не все рассказал ему торговый князь за дружеской беседой у вчерашнего костра? Выходит, есть некие связи между этим финансовым гением, Сарагосой и самим президентом? Или президент тут ни при чем? Мало ли людей пасется рядом с властью… Но у Пал Нилыча и Джамаля, сына Георгия, явно существовали какие-то отношения, неведомые ему, Скифу, возможно, были они дружескими, возможно – деловыми… Не из-за этого ли Сарагоса потворствовал капризному клиенту, возжаждавшему опасных приключений? Может быть… Скиф подавил разгоравшееся любопытство, решив, что все прояснится со временем. Время, по словам майора Звягина, каждому вышивает свой погон: кому с одним просветом, кому – с двумя, а кому – и с маршальской звездой… Интересно, какие на самом деле погоны у Сарагосы, который охотится вместе с президентом?

Спокойно, сказал он себе, спокойно, Скиф. Ты занимаешься очень странным делом в очень странной фирме и служишь в ней без году неделя… Не любопытствуй зря! Не пытайся узнать больше положенного, кто много знает, долго не живет. И, конечно, не хвастай перед шефом своей удалью и охотничьими трофеями.

Но ухо он все-таки отрезал.

Глава 13

Вне Земли, мир Амм Хаммат, дни с третьего по шестой

В тот день путники не решились идти дальше. Отыскав подходящий холм – крутой, с валунами на вершине и деревьями у подножия, – они набрали хвороста и развели костер. Скиф немедля принялся трудиться над луком, Джамаль же после долгих и упорных попыток подбил камнями одного из упитанных серых зверьков, которых они все же согласились считать кроликами, а не крысами.

Ночь лрошла спокойно. Правда, в пятом часу Скиф вдруг пробудился и с удивлением обнаружил, что Джамаль не спит, сидит у костра, оперевшись спиной о камень, и смотрит в небо. Выглядел он так, словно пытался запомнить навсегда очертания неведомых созвездий, медленно круживших в вышине над темной степью, сказочный пожар в облаках, подсвеченных тремя лунами, и сами эти светила, то выплывавшие на темный бархат небес, то прятавшиеся за облачным покрывалом. Странно, но сейчас, ночью, Джамаль не походил на человека, являвшегося Скифу при свете дня, на того легкомысленного и неунывающего бонвивана, к которому он начал уже привыкать, возможно, даже испытывать дружеское чувство. Этот Джамаль больше напоминал странника на морском берегу, преображенного ветрами, водами и смертельной опасностью, как и тогда, в лице его проступило нечто твердое, значительное, загадочное. Он будто бы скинул дневную маску богатого туриста, искателя острых ощущений и опасных авантюр, перевоплотившись в иное обличье, более подходящее к ночной равнине Амм Хаммата, к его небесам, расшитым арабской вязью сияющих огней, к его горам, темневшим где-то у южных пределов степи, к его простиравшемуся на востоке морю…

Кашлянув, Скиф шепнул:

– Чего не спишь, князь? Ждешь своих амазонок? Джамаль обернулся к нему, в отсветах костра блеснули его зубы и белки глаз. Голос его казался задумчивым и глуховатым.

– Нет, дорогой, не жду. Думаю…

– О чем же?

– О том, что мы вчера чуть не достались полосатым на обед. Понимаешь, это было бы несправедливо… Ведь мы проделали такой путь! Очень длинный, да?

– Да, – в полусне согласился Скиф, с трудом двигая непослушными губами.

– Долгий путь, – повторил Джамаль, уставившись в костер, – долгий… Твой путь длиной от звезды до звезды, а мой еще дольше…

– Почему? Разве наши дороги не одинаковы?

– Нет. Моя длинней, много длинней, генацвале.

– Но почему? Не понимаю, – пробормотал Скиф, ощущая слабый всплеск удивления.

По лицу Джамаля мимолетной тенью скользнула усмешка.

– Потому что я старше, племянник, старше на целых семнадцать лет… а может, на сто семнадцать или на целую тысячу… – Он снова улыбнулся и, протянув руку, похлопал Скифа по плечу. – Спи, дорогой, спи! Молодым нужно много спать.

* * *

Утром Скиф опять занялся луком.

Неожиданно это оказалось сложной проблемой, ибо добытая в дурманной роще ветвь была невероятно прочна. Вчера за целый вечер он успел только ошкурить ее и слегка обстругать с концов. После завтрака Скиф продолжил свои труды, то и дело подтачивая клинок на шероховатом камне, даже превосходная сталь из Страны восходящего солнца едва справлялась с неподатливой древесиной. У нее был приятный желтоватый оттенок, словно у выдержанной слоновой кости, а характерный запах – после того, как была снята кора, сделался сильнее. Впрочем, в малой концентрации этот аромат скорее возбуждал, чем клонил в сон, как многие земные снадобья и яды, способные и лечить, и убивать – и тут, и там все зависело от дозы.