Скифы в остроконечных шапках (илл. В. Хвостова)

— Персы, война, осталось всего десять дней, — быстро сказал Арзак на языке эллинов.

— Вон оно что, — протянул Иданфирс. — Вспомнил. Я видел тебя, когда Старик приходил выпрашивать внучку. Рядом была рабыня-гречанка. Верно, она тебя научила перекидывать наши слова на греческие?

— Это так, царь Иданфирс, она научила. В тот день я думал, ты не глядишь в нашу сторону, а ты запомнил.

— Как зовут тебя? — спросил Иданфирс. Он словно не замечал, что дружина изнывает от нетерпения.

— Мое имя — Арзак.

— Сильное имя, — сказал Иданфирс. — Хорошо называться Медведем. Вот что, Медведь, внук Старика, я поручу тебе важное дело. Исполнишь — награжу золотом или в дружину возьму, когда подрастешь. Довольно ли будет?

Дружинники расхохотались, Иданфирс нахмурился, и смех затих.

— Благодарю тебя, царь Иданфирс. Только я не дружинник — кузнец. Когда стану мастером, буду ковать для твоей дружины акинаки и копья. Поручение я исполню без всяких наград. Как только царь Савлий закончит свое кочевание и уйдет в шатер Вечности…

— Война не ждет, — перебил Иданфирс. — Поручение исполнишь немедля, прямо отсюда отправишься к персам.

Арзак побледнел, и все это увидели.

— Струсил мальчонка! — сказал Палакк насмешливо.

— Никогда трусом не был! — вскричал Арзак. — Я — скиф, и если война я воин. Давай свое поручение, царь!

— Молодец! Вот это по-нашему! — закричали дружинники и снова расхохотались. Кони под ними заплясали, готовые с места пуститься вскач.

— Слушай, Арзак, внук Старика, — сказал Иданфирс спокойно и строго, как говорят с равными. — Грозный враг пришел в наши степи, и мы должны его одолеть. Дарий думает, что скифы сдаются, если уходят от боя. Чтобы его разуверить, передай ему наши подарки. Со всей земли собирали.

Иданфирс сделал знак. Дружина снова расхохоталась, и Палакк, смеясь вместе с другими, протянул Арзаку плетеную корзину, клетку и пучок связанных вместе стрел.

— Понял, Медведь, внук Старика? — спросил Иданфирс.

— Понял, царь Иданфирс. И почему дружина смеется, теперь тоже понял. Подарки передам, будь уверен.

— Персы в трех переходах. Как завидишь посты, принимайся кричать: «Дары от царя Иданфирса». Если не поймут, кричи на языке эллинов. Оттого и посылаю тебя, что в войске Дария этот язык многие понимают.

Царь Иданфирс хорошо знал, что скифы и персы говорят почти одинаково. Им не надо перекидывать слова с одного языка на другой, чтобы понять друг друга, но ему захотелось отправить послом не воина, как собирался вначале, а простого мальчонку. Пусть захлебнется злостью назвавший себя царем царей.

— Если вернешься живым, — сказал Иданфирс Арзаку, — проси любую награду. Только сестру не проси. Тут помочь ничем не могу — над волей мертвых нет моей власти.

Мышиного цвета конь рванулся вперед. Сверкнула молнией золотая пантера на круглом щите.

— Чужеземцы могут ехать за нами! Привал у второй балки! — крикнул на скаку Иданфирс, и дружина умчалась.

— Три дня туда, три дня обратно… Савлий за это время уйдет вперед… Одатис погибла, — прошептал Арзак.

Он достал из дорожной сумки пригоршню одинаковых серых камушков и один за другим стал бросать их на землю.

— Остановись! Что ты делаешь! — закричали Ксанф и Филл, словно Арзак выбрасывал что-то очень важное.

— Одатис погибла, — прошептал Арзак и распрямил ладонь с десятью оставшимися камушками.

— Говори, что случилось? Кто этот важный скиф? Почему ты швыряешься «днями»? — набросился на Арзака Филл.

— Я взялся выполнить важное поручение. Оно будет стоить мне жизни, но в степь пришла война и, значит, я теперь воин.

— Каждый эллин на твоем месте поступил бы, как ты, — произнес Ксанф торжественно.

— Ксанф прав. Он забыл лишь добавить, что каждый эллин на нашем месте возьмется доставить Одатис настой.

Сказано было Филлом, но Арзак поднял глаза на Ксанфа.

— Это правда, вы отвезете зелье?

— Конечно, Арзак, — сказал Ксанф. — Само собой разумеется.

— Арзак Ксанфу верил. Ксанф был надежным и основательным. Филл напоминал верткую золотую проволоку, идущую на браслеты и гривны. Ксанф казался железным бруском, заготовленным для акинака, Арзак снял с шеи висевший на ремешке амфориск и положил драгоценный сосуд в большие ладони Ксанфа.

Филл чуть нахмурился.

— Научи, предводитель, как нам действовать, — сказал он, разглядывая даль.

— Догоните Иданфирса с дружиной; их привал у второй балки. С ними до места доедете. Кибитку царской жены распознать легко, Гунда у всех на виду сидит — платье в блестках, на голове золотой венец. Рядом с кибиткой едет или идет высокая нестарая женщина.

От Арзака не укрылось, что при этих словах Ксанф и Филл переглянулись. Что ж, не в первый раз.

— Эту женщину вы также узнаете, — твердо сказал он. — У нее на правой щеке широкий выпуклый шрам. Что она скажет, то и делайте. Без ее слова ничего не предпринимайте.

— Скажет? Разве мы поймем?

— Поймете.

— Как зовут эту женщину?

Вопросы задавал один Ксанф. Филл молчал.

— Она сама назовет имя, если захочет. Одатис зовет ее «мата» — мама. Она ей, как мать, мне — как старшая сестра.