Скил (СИ)

Возможность появилась только на базе муров. Как только мы доехали, ноги мне освободили, но на шею предварительно надели петлю на длинной палке, не знаю, как она правильно называется, — такие штуки используют для отлова бродячих собак, хорошо хоть затягивать сильно не стали. Бакс, Кавказ и ещё два амбала провели меня в комнату, напоминающую операционную, вот только слишком уж грязную — ну да, этим уродам сильно заботится о здоровье пациентов без надобности. Похоже, сейчас меня будут резать.

Я продолжал изображать из себя жалкое чмо — потухший взгляд в пол, выражение лица пожалостливее, спину ссутулить, плечи опустить. Но муры бдительности не растеряли — перед тем как перекусить бокорезами пластиковые хомуты, стягивающие мне руки, амбалы справа и слева от меня крепко ухватили меня за руки — особо не дёрнешься, но я всё же попробовал.

Что было силы врезал каблуком в сгиб стопы бугаю слева, тот взвыл от боли — а вот нехрен по Улью в кроссовках разгуливать! Толкнул плечом правого, рванул руку из лап матерящегося и завывающего белугой урода, от боли в ноге тот ослабил хватку и мне удалось вырвать руку, но на этом мой успех и закончился — я собирался воспользоваться даром и ударить по Баксу, Кавказу и стоящему рядом с ними всклокоченному мужику в замызганном врачебном костюме — убить, конечно, не получилось бы, по площади моя способность бьёт слабее, но ошеломить — наверняка. Кавказ успел применить свой дар Улья быстрее, и я, вместе с удерживающим мою правую руку муром, мешком осели на пол.

— У, падла, мля — урод с оттоптанной ногой пнул меня здоровой под рёбра.

Я даже боли не почувствовал — тело после удара Кавказа как не моё. Меня освободили от недавно купленного Маньяком костюма и прикрепили к операционному столу — хана, похоже, отбегался рейдер Скил. Одежду, правда, снимать не стали, но это не сильно обнадёживает — её и срезать не долго, и возни меньше, чем с раздеванием. Интересно, успеют меня разрезать раньше, чем пройдёт эффект от дара Кавказа, или нет? Может, хоть издохну без мучений, на наркоз рассчитывать не приходится — пациент, хорошо зафиксированный, в анестезии не нуждается!

— Чудила, с этого только кровянку слей, — сказал Бакс ровным голосом. Моя попытка освободится его нисколько, похоже, не обеспокоила. — Но по максималочке, так, чтобы только не откинулся. С партией отправим на продажу, и анализ сделать, а там и посмотрим, насколько ценный кадр к нам попал. — Похоже, моё расчленение откладывается, и то хорошо.

Муры ушли, а хозяин операционной сочувственно посмотрел на меня, вздохнул и вогнал мне в вену толстенную иглу, от которой к какому-то аппарату протягивалась прозрачная пластиковая трубка. Затем надел мне на палец прищепку с проводом, уходящим к другому аппарату, пощёлкал какими-то кнопками, что-то загудело, и по прозрачной трубке побежала моя кровь.

— Мужик, — позвал я «доктора», когда чувствительность вернулась ко мне настолько, что я смог говорить. — Ты же нормальный, вроде? Чего ты на этих уродов работаешь?

— А куда мне деваться? — снова тяжело вздохнул всклокоченный. — Я до того, как в Улей попасть, хирургом был, а не спецназовцем, а здесь сразу угодил к так называемым мурам.

— Так развяжи меня! Ты мне поможешь, а я тебе!

— И что мы сделаем? — невесело усмехнулся мужик. — Вдвоём, без оружия, а их тут сейчас человек пятьдесят.

— А что, бывает меньше?

— Бывает меньше, бывает больше. Завтра часть бойцов уйдёт с партией груза, останется человек тридцать, но это не сильно меняет положение — я не «Рембо», я обычный врач. Хотя какой из меня теперь врач, — горько усмехнулся мужик.

Что ж, я и не надеялся, что он сейчас меня развяжет и отпустит, я, конечно, верю в Деда Мороза, домовых и бабайку под кроватью, но не настолько я наивен. Но почему бы и не поговорить? Раз смерть моя откладывается, информация мне не помешает.

— А что за анализ и как это должно определить мою ценность? — сменил я тему.

— В центре, куда они отправляют товар, по анализу крови могут определить, насколько сильно зашли изменения иммунного, — чем сильнее изменения, тем ценнее его органы.

— Мдя, неплохо, наверно. Они на мне поднимутся, — задумчиво проговорил я. — Я в Улье хоть и недолго, но дар у меня хорошо развит.

Сказано это было не из хвастовства, и, конечно, меня не заботили заработки этих уродов, а чтоб набить себе цену в глазах бывшего хирурга — а вдруг и правда развяжет? Не знаю, что помогло — это или что другое, но мужик, чуть подумав, поджав губы, сказал:

— Я помогу тебе, как смогу! Развязывать я тебя, конечно, не стану, я не могу так рисковать, но кое-что я для тебя сделаю. Меня здесь никто сильно не контролирует, так что я после того, как солью с тебя крови сколько положено, поставлю тебе кровезаменителя — у меня есть, я тут лечу иногда раненых… ну и солью поменьше, а, чтобы ты отключился, поставлю тебе спека для достоверности. Ну а ты… если у тебя получится выбраться — не забывай про меня.

— Не забуду.