Скил

Возможность появилась только на базе муров. Как только мы доехали, ноги мне освободили, но на шею предварительно надели петлю на длинной палке (не знаю, как она правильно называется); такие штуки используют для отлова бродячих собак, хорошо хоть затягивать сильно не стали. Бакс, Кавказ и ещё два амбала провели меня в комнату, напоминающую операционную, вот только слишком уж грязную – ну да, этим уродам сильно заботиться о здоровье пациентов без надобности. Похоже, сейчас меня будут резать.

Я продолжал изображать из себя жалкое чмо – потухший взгляд в пол, выражение лица пожалостливее, спину ссутулить, плечи опустить. Но муры бдительности не растеряли – перед тем как перекусить бокорезами пластиковые хомуты, стягивающие мне руки, амбалы справа и слева от меня крепко ухватили меня за руки – особо не дёрнешься, но я всё же попробовал.

Что было силы врезал каблуком в сгиб стопы бугаю слева, тот взвыл от боли – а вот нехрен по Улью в кроссовках разгуливать! Толкнул плечом правого, рванул руку из лап матерящегося и завывающего белугой урода; от боли в ноге тот ослабил хватку, и мне удалось вырвать руку, но на этом мой успех и закончился; я собирался воспользоваться даром и ударить по Баксу, Кавказу и стоявшему рядом с ними всклокоченному мужику в замызганном врачебном костюме – убить, конечно, не получилось бы, по площади моя способность бьёт слабее, но ошеломить – наверняка. Кавказ успел применить свой дар Улья быстрее, и мы с удерживавшим мою правую руку муром мешком осели на пол.

– У, падла, мля! – Урод с оттоптанной ногой пнул меня здоровой под рёбра.

Я даже боли не почувствовал: тело после удара Кавказа – как не моё. Меня освободили от недавно купленного Маньяком костюма и прикрепили к операционному столу – хана, похоже, отбегался рейдер Скил. Одежду, правда, снимать не стали, но это не сильно обнадёживает: её и срезать недолго, и возни меньше, чем с раздеванием. Интересно, успеют меня разрезать раньше, чем пройдёт эффект от дара Кавказа, или нет? Может, хоть издохну без мучений, на наркоз рассчитывать не приходится – пациент, хорошо зафиксированный, в анестезии не нуждается!

– Чудила, с этого только кровянку слей, – сказал Бакс ровным голосом. Моя попытка освободиться его нисколько, похоже, не обеспокоила. – Но по максималочке – так, чтобы только не откинулся. С партией отправим на продажу, и анализ сделать, а там и посмотрим, насколько ценный кадр к нам попал.

Похоже, моё расчленение откладывается, и то хорошо.

Муры ушли, а хозяин операционной сочувственно посмотрел на меня, вздохнул и вогнал мне в вену толстенную иглу, от которой к какому-то аппарату тянулась прозрачная пластиковая трубка. Затем надел мне на палец прищепку с проводом, уходящим к другому аппарату, пощёлкал какими-то кнопками, что-то загудело, и по прозрачной трубке побежала моя кровь.

– Мужик, – позвал я «доктора», когда чувствительность вернулась ко мне настолько, что я смог говорить. – Ты же нормальный, вроде? Чего ты на этих уродов работаешь?

– А куда мне деваться? – снова тяжело вздохнул всклокоченный. – Я до того, как в Улей попасть, хирургом был, а не спецназовцем, а здесь сразу угодил к так называемым мурам.

– Так развяжи меня! Ты мне поможешь, а я – тебе!

– И что мы сделаем? – невесело усмехнулся мужик. – Вдвоём, без оружия, а их тут сейчас человек пятьдесят.

– А что, бывает меньше?

– Бывает меньше, бывает больше. Завтра часть бойцов уйдёт с партией груза, останется человек тридцать, но это не сильно меняет положение – я не Рембо, я обычный врач. Хотя какой из меня теперь врач… – горько усмехнулся мужик.

Что ж, я и не надеялся, что он сейчас меня развяжет и отпустит. Я, конечно, верю в Деда Мороза, домовых и бабайку под кроватью, но всё же не настолько наивен. Но почему бы и не поговорить? Раз смерть моя откладывается, информация мне не помешает.

– А что за анализ и как это должно определить мою ценность? – Я решил сменить тему.

– В центре, куда они отправляют товар, по анализу крови могут определить, насколько сильно зашли изменения иммунного. Чем сильнее изменения, тем ценнее его органы.

– М-да, неплохо, наверно. Они на мне поднимутся, – задумчиво проговорил я. – Я в Улье хоть и недолго, но дар у меня хорошо развит.

Сказано это было не из хвастовства, и, конечно, меня не заботили заработки этих уродов, а чтоб набить себе цену в глазах бывшего хирурга: а вдруг и правда развяжет? Не знаю, что помогло – это или что другое, но мужик, чуть подумав, поджав губы, сказал:

– Я помогу тебе, как смогу! Развязывать я тебя, конечно, не стану, я не могу так рисковать, но кое-что я для тебя сделаю. Меня здесь никто сильно не контролирует, так что я после того, как солью с тебя крови, сколько положено, поставлю тебе кровезаменитель – у меня есть, я тут лечу иногда раненых… ну, и солью поменьше, а чтобы ты отключился, поставлю тебе спека для достоверности. Ну, а ты… если у тебя получится выбраться – не забывай про меня.

– Не забуду.