Скил

– Понимаю, я и сам геройский герой, – скорчив такую же рожу сказал я и уже серьёзно спросил: – Но вот что по поводу запаха крови и всё такое?

– Не парься, – улыбнулся Маньяк. – У меня кожа дублёная, её ветками не пробить.

– Как скажешь. Ну что, собираем трофеи и пойдём к нашим «пассажирам»?

– Ага, надеюсь, они не разбежались.

– От тварей или оттого, что у них в попутчиках такие геройские герои, как мы?

– Да по мне так хрен редьки не слаще!

С убитых мною заражённых я разжился горошиной и несколькими споранами – и то неплохо, все мои сбережения сегодня ушли на выкуп чёрной жемчужины, точнее, её доли у Маньяка, так что немного затовариться не помешает. В трофеях с топтуна доля Маньяка тоже присутствует, но он этот вопрос не поднимает – и я не стану: парень, надо сказать, вообще не мелочный. Ему, кстати, досталось только несколько споранов.

«Пассажиры» наши никуда не разбежались – более того, сидели на прежнем месте с такими же обалдевшими выражениями лиц, с какими я их оставил. Пока мы с Маньяком собирались, надевали рюкзаки и автоматы, они так и продолжали сидеть, при этом таращились на нас, как на новую инопланетную форму жизни, которой, в общем-то, мы и являлись, как, впрочем, и они.

– Вы там что, на гнездовье сели, тут жить остаетесь? – с усмешкой спросил их Маньяк.

Народ начал вставать и нерешительно переминаться перед нами, как группа школьниц, застигнутая за курением строгим директором школы.

– Вы чего это? – не понял их Маньяк. – Чего вы на нас смотрите, как нагадивший в углу кот?

– Да мы тут… это… – начал мямлить Крепыш.

– Вы что, пулемёт мой сломали или от страха сожрали весь провиант? Нет? Что, в панике, пока жались друг к другу, кого-то раздавили? … Да, нет, вроде, все на месте, – предположил Маньяк.

– Да, нет… мы, в общем… ну не помогли вам ничем.

– Тфу, блин! Скил, разбирайся с ними сам. У тебя это лучше получается.

– Значит, так! Помочь вы нам ничем не могли – хорошо, что все на месте остались, не разбежались по кустам, так что дальше действуем по плану. Всё понятно?

– Понятно … А что делать?

– М-да… Понятно им … Ну, если вы не помните, то мы с вами собирались в стаб идти, поселение такое, через лес – ну, это такое место, где много деревьев в случайном порядке вместе растёт, – Маньяк от моих последних объяснений подавился смешком. На новичков мой сарказм произвёл положительное действие – они как-то расслабились, кто-то улыбнулся – в общем, начали выходить из ступора.

– Короче, Кол, Крепыш, хватайте пулемёт, – продолжил я. – Остальные, не забываем свою поклажу и все двигаемся за Маньяком.

Мужики со сдавленными матами и кряхтением, взвалили на плечи пулемёт, остальные тоже начали двигаться – в общем, народ пришёл в норму. Заметив неудовольствие мужиков, Маньяк усмехнулся:

– Ну, мужики, вы же сами хотели оружие, говорили, что в армии служили, – значит, должны знать, что там с людьми делает инициатива. Вот она и у нас себя ведёт абсолютно так же!

– Ага, прям родным повеяло, – сказал Кол. – Так прямо и кажется, что скоро начнём квадратное катать и круглое таскать.

* * *

Остаток дня мы просто шли через лес. Никаких приключений, к счастью, больше не было, в лесу было не так жарко, однако новичкам, судя по их виду, приходилось туго. Они регулярно жаловались на жару и просили привала. Я их просьбы просто игнорировал, а Маньяк в ответ лишь подгонял:

– Ну, ребята, давайте, шевелитесь уже! Хорош играть в беременную черепашку!

Никакого привала мы им сделать так и не дали, а ночевать остановились, как говорится, где ночь застала, – просто уселись под деревьями, наскоро поужинали хлебом и тушёнкой, запивая это дело водой. Не пища богов, конечно, но никто не жаловался: видимо, непривычные к таким переходам новички слишком устали, сил на жалобы просто не осталось, что неудивительно – новых впечатлений за этот день они получили просто огромное количество. Я и сам неслабо подзадолбался – день выдался очень длинный.

А с рассветом Маньяк растолкал всех без всякой жалости. Я нормально выспался, да и мой напарник был бодр и даже весел, несмотря на то, что ночью мы охраняли наш спонтанный лагерь и спали посменно по три часа. А вот подопечные наши бодростью не отличались – некоторые даже после того, как их трясли за плечо, пытались устроиться поудобнее и продолжить смотреть сны, мне их было даже жалко.

Мне жалко, а вот Маньяку нет – тех, кто не вставал после двух попыток их растолкать, он просто брал за плечи и ставил на ноги. Ребята выглядели помятыми, разбитыми и жалкими: мужики – будто с глубокого похмелья, хмурые и зевающие, девчонки – с растрёпанными волосами, зябко ежившиеся от утренней прохлады, а между ними – отвратительно бодрый Маньяк! Меня от этого зрелища пробивало на «поржать» – всё же чувство юмора у меня гораздо сильнее чувства жалости.

Когда мы позавтракали теми же яствами, что были на ужин, я предложил Маньяку:

– Надо их хоть живчиком напоить – что-то они совсем никакие…

– Да, надо, а я и забыл, что у них своего пока нет, и ведь попросить не догадаются! – забеспокоился Маньяк.