Skin for Secrets (ЛП)

— Ну, — пробормотала она, пытаясь сдержать свои эмоции, чтобы не закричать от восторга и не начать прыгать вверх-вниз, как пятилетний ребенок. — Я… это… это замечательная новость… для него, я имею в виду.

— Гермиона, — сказал Гарри и потянулся через стол, беря ее за руку. — Долохов…

Беспокойство, отразившееся на его лице, прогнало весь восторг со скоростью воздуха, вылетающего из дырявого воздушного шарика. А потом каким-то образом Гермиона догадалась, что он собирается ей сказать.

— Долохов… после освобождения он обратился с прошением на портключ обратно в дом своей семьи в России, и… ему предоставили его. Он покинул Англию сегодня днем.

И снова она могла только моргнуть.

Это действие помогло, по крайней мере, вытолкнуть слезы из глаз, которые быстро скатились по щекам.

Гарри достал платок из кармана пиджака и передал его ей.

Пытаясь быть храброй, несмотря на унижение, она всхлипнула, вытерла лицо, сжала руку Гарри и сказала с грустным смешком:

— Ну что ж. Ты был прав. Ты был прав насчет всего этого, Гарри. Спасибо, что… был так любезен сообщить мне об этом наедине.

Не говоря ни слова, Гарри встал, подошел к ней и заключил в крепкие объятия, потирая спину и позволяя ей выплакаться в свой полосатый жилет.

— Мерлин, я гребаная катастрофа, правда?

— Нет, Гермиона, — выдохнул он. — Ты намного лучше, чем мы все заслуживаем.

<> <> <> <> <>

В тот вечер Гермиона, одетая в пижаму, состоящую из рубашки и свободных штанов, сидела в своей маленькой квартирке и с несчастным видом поедала курицу Тикка Масала, купленную навынос. Она слушала свой старый плейлист о расставании из той эпохи своей жизни, которую называла Ронтастрофой. В поисках утешения Гермиона зажгла свечу с ароматом средиземноморского инжира и постаралась не думать о предстоящем понедельнике, который станет первым понедельником без Антонина за этот год.

Было ли это слишком драматичным, учитывая, что Гарри вполне ясно предупреждал ее о том, что вот-вот произойдет, а она все равно позволила себе поверить в слова Пожирателя смерти? Может быть. Возможно. Но обычно она считала, что лучше всего сразу поддаться волне своих эмоций — покончить со всем этим и затем двигаться дальше, — а не прятать чувства и позволять им всплывать в неподходящие моменты.

Итак, сегодня вечером она чувствовала себя несчастной, чертовски несчастной.

Гермиона как раз налила стакан прекрасного пятилетнего Гевюрцтраминера{?}[Сорт белого вина с минеральными, пряными и дымными нотами.], когда услышала стук в дверь. Вздохнув, она решила, что это курьер и, скользя шерстяными голубыми носками по полу маленького коридора, пошла открывать дверь…

Это был он.

На нем был бордовый вязаный свитер и широкая улыбка.

А в руках он держал огромный букет цветов.

Она забыла, как дышать.

— Privet, kroshka, — напевая поприветствовал он, и звук его голоса стал бальзамом для ее израненной души.

— Антонин… ты… мне сказали, что ты покинул Англию, — выдохнула она, по привычке поднимая руку к своей шее, чтобы коснуться жемчуга, которого сейчас на ней уже не было. — Мне сказали, ты вернулся в Россию.

— Так и было! — ответил он, протягивая букет. — Потому что я дал тебе обещание. Я обещал принести тебе кое-что. Я же не мог прийти с пустыми руками, не так ли?

Гермиона, все еще не до конца осознавшая, что его присутствие было реальным, а не галлюцинацией ее опустошенного воображения, протянула руку, чтобы взять букет пионов, которые имели листья как у папоротника, и увидела, что они выглядели именно так, как он описывал их в тюремной камере: широкие, как маки, красные лепестки с желтым центром и нелепо большие пушистые зеленые листья папоротника.

Она просто смотрела на них, потом снова подняла взгляд на него.

— Ты хочешь сказать мне… что ты проделал весь путь до Сибири… только чтобы найти это для меня?

— Ну да, но собирать их в мамином саду оказалось ошибкой, — сказал Антонин, глядя на потолок внешнего коридора и почесывая бороду. — Я планировал появиться здесь раньше, а родным сделать сюрприз через несколько дней. Мой план сегодня состоял в том, чтобы забрать цветы, вернуться прямо сюда и увидеть тебя, но… — продолжал он, в то время как Гермиона аккуратно убрала цветы на пол в прихожей, а затем выпрямилась во весь рост и скрестила руки на груди. — Мама выглянула в окно и увидела, как я ползаю по ее клумбе — после заключения, видимо, мои навыки скрытности немного растерялись. А потом она заплакала, а потом потеряла сознание, а потом все мои младшие братья тоже вышли из дома, и …

Закончить предложение Антонину помешала Гермиона, запрыгнувшая на него. Обхватив его руками за шею, она накрыла его губы своими. Он застонал, удивление, похоть и нежность сплелись вместе в прекрасный аккорд, подхватывая ее своими крепкими руками и переплетаясь своим языком с ее.

Когда он отстранился и опустил ее, их глаза были прикрыты отяжелевшими веками, дыхание участилось.