Скинхед

Михаил берет меня за левую руку. Из-за его спины выступают двое. Я не могу разглядеть их лиц, но плотно сжатые губы, сосредоточенность движений говорят об особом смысле их миссии. Они торжественно подносят Учителю небольшую металлическую шкатулку, откуда он осторожно извлекает поблескивающие холодной сталью щипцы, зажатым в них раскаленным докрасна жезлом. Учитель резко поворачивает мою руку ладонью вверх и в следующую секунду жуткая боль пронзает все мое существо, словно мне отсекли руку. Это огненный поцелуй жезла, прикоснувшегося к моему запястью. Возглас Михаила, все еще сжимающего мне руку, приводит меня в чувство:

— Сегодня ты последний раз стоял на коленях. Клянешься?

— Клянусь!

Я почти теряю сознание.

Клятва тонет в рокоте троекратного: «Приветствуем тебя, брат!» Все остальное кажется смутным сновидением: меня окружают ребята, гул поздравлений, дружеские объятия. Федор все время рядом. Если бы не он, я бы, наверное, просто мешком свалился на поляну.

Прихожу в себя, когда мы выбираемся из леса. Федор фактически приволок меня к дому, дождался, пока я открою дверь своим ключом, и испарился. Я без сил свалился на кровать, и то ли провалился в сон, то ли лишился сознания. Мне снился Учитель на эшафоте. Я просыпался в бреду и вновь засыпал. Видения внезапно исчезли, и я окончательно вернулся к жизни. Уже двенадцать часов дня. Вспоминаю — сегодня воскресенье, радуюсь — не надо идти в школу. Взглянул на кольцо, горевшее на запястье. Вот он — символ того, что я начинаю новую жизнь, где нет места неудачнику Тёме. Теперь я Артем и горе тому, кто назовет меня по-другому.

Усилием воли поднимаю себя с постели и прохожу в ванную. Вглядываюсь на собственное отражение в зеркало, невольно провожу рукой по голове: макушка выстрижена. Когда же это произошло?

Глава 2 ОКТЯБРЬ

Итак, жизнь моя изменилась. Увы, перемены никак не отразились на моем ежедневном распорядке. Рутины не стало меньше, но я стал к ней как-то веселее относится. Пожалуй, не дело, что комната моя, который уже день без уборки. Мама по этому поводу вчера весь вечер ныла. Раньше на ее ворчание, завершавшееся истерическим всхлипом, ответ был один: «А чего мою камеру убирать? Все равно обои ярче не станут, а прогнивший пол нечем даже прикрыть!». Диван, на котором я лежу, старше меня лет на десять, а может и более. Стол давно скособочился. Если бы не учебник по природоведению за второй класс, взявший на себя функцию подпорки, он давно бы рухнул. Пять лет мне было, когда я втихаря разжился пилой и отпилил ножку стола. Как это мне удалось спилить ножку письменного стола, а не собственную — мама до сих пор удивляется. Она до сих пор вспоминает, как влетела на грохот рухнувшего стола и увидела меня совершенно счастливого рядом со столом, завалившемся на бок.

А вдруг ко мне Учитель в гости пожалует или кто из ребят? В общем, пора наводить порядок. Импортную мебель нам не купить. Но чистоту навести можно. Пусть видит мамка, что выбритая голова не единственная перемена в моей жизни, после того как начались мои хождения в клуб. Она, между прочим, увидев меня лысым после посвящения, так и осталась стоять на пороге с открытым ртом. Пришлось сослаться на жару, добавив для убедительности, мол, мода пошла такая.

— Оглянись повнимательней, у нас ребята давно расстались с шевелюрами. — Ее контрдовод о том, что у меня очень красивые волосы и я без них не я, не мог произвести должного впечатления, ибо уже в парикмахерской я сделал важное открытие — с выбритой головой я неожиданно стал похожим на Учителя. Вот бы он был моим отцом, а не этот придурок-алкаш, которого и отцом-то назвать стыдно. И я пускаюсь в долгие мечтания о том, как могла бы сложиться моя жизнь, будь рядом Учитель, будь мы с ним связаны одной кровью. Но что толку в пустых мечтах? Уж лучше я делом докажу, что имею право быть его учеником.

* * *

Вчера на перемене я вновь наткнулся на Петьку, который как всегда вьюном вился вокруг Иры. Он опять в новой куртке, лучше прежней, в одной руке сумка с ноутбуком, в другой — мобильник. Черт! Ну, почему одним все, а другим — шиш с маслом. Стоп, брат, не стоит из-за этого сопляка расстраиваться. На нем нет ничего своего. Все папино. А ты, брат, член братства. Ты выдержал экзамен на посвящение. Куртка — дело наживное. И без нее многие девчата заглядываются на тебя, наголо сбритого, такого крутого! Еще мускулы подкачать, и Петька может отдыхать со всеми его наворотами. Кому он нужен папенькин сынок. А если кому-то нужен, то и Ира не лучше, чем он. Но она не такая. Никуда Ира не денется. Дай срок.