Скинхед

Мне действительно нравится в ней решительно все. Я касаюсь ее рук, удивляясь их холодности. Мне хочется передать им свое тепло поцелуями и поглаживанием ее тонких и нежных пальцев. Она смущена:

- Знаешь, у меня что-то с кровообращением, поэтому руки всегда холодные. Врачи говорят, что со временем это пройдет.

Все проходит… Где это я слышал? Только б представление это длилось вечно: хрупкая девичья фигура, непроницаемая темная даль зала, повисшая над бездной манежа, ослепительные вспышки и мы.

Увы, этот сладостный миг кончается совершенно прозаическим образом: вспыхивает свет, покончив с волшебством представления, и все кидаются к гардеробу так, будто опоздавшему грозит вечное проклятье.

Мы стоим на площади перед метро, не желая расставаться.

- Куда теперь? Я посмотрел на нее вопросительно, она еще ближе прижалась ко мне и сказала:

- А хочешь ко мне в гости?

Такое не могло мне присниться даже в лучшем из снов. От неожиданности я мямлю, что-то вроде того, мол, неудобно как-то - что я твоим родителям скажу? Здравствуйте, я ваша тетя?

- А дома никого нет, предки в гости ушли и брата забрали с собой, вернутся поздно. - И она посмотрела на меня таким взглядом, что я ни слова не говоря, устремляюсь с ней - в обнимку к метро.

Мы стоим, прижавшись друг к другу, в конце полупустого вагона. И чтобы изменилось, если б он был забит до отказа? Ира отвечает на мои поцелуи, запустив руки под куртку, она гладит меня по спине. Мои руки скользят по ее спине, постепенно спускаясь вниз и ее тело, становится мягким и податливым. Сколько продолжалось это чудесное забытье? Во всяком случае, когда в тишине какая-то узкоглазая грымза с черными, как у монстра волосами, уставясь на нас, прогнусавила:

- До чего молодежь дошла, совсем стыд потеряли, - поезд видно давно стоял.

В другой раз я б нашел, что сказать этой мегере неудовлетворенной, но Ира тянет меня к выходу и я послушно следую за ней. Также молча, мы перешагиваем порог ее квартиры, где как-то, не умеючи принимаемся стаскивать друг с друга, ставшие вдруг тяжелыми дубленку и куртку. Не сразу удается преодолеть сопротивление пуговиц да петлиц, и какое же их множество, господи! И когда, наконец, она предстает передо мной в своем, элегантно облегающем ее стройную фигурку платье, я неожиданно для себя подхватываю ее на руки и хрипло спрашиваю:

- Где твоя комната? - кивает она куда-то вглубь квартиры и я, миновав кухню, столовую, оказываюсь в небольшой комнате, убранство которой - письменный стол в углу и диван-кровать у стенки - безмолвно свидетельствует о том, что наш любовный корабль пришел точно по курсу. Я ее буквально бросаю на кровать, покрывая лицо, шею, плечи поцелуями. Ее трясет озноб. Я лежу с ней рядом и без умолку говорю любимой все ласковые слова, которые знаю.

- Ира, я тебя люблю. Ты очень красивая, нежная, непохожая на других.

- Ты же будешь со мной нежен? Я никогда раньше не делала этого, - у нее в глазах стоят слезы. - Я ни с кем никогда не была…

- Я тоже никогда не занимался любовью, - заметив в ее глазах недоверие: - Честно. Ты - моя первая девушка.

Она прижимается ко мне, и жар, излучаемый ее телом, подсказывает мне то, о чем бы я, наверное, никогда б не догадался сам - она тоже жаждет любви. Как это произошло, я никогда не смогу рассказать, но я вошел в нее, она содрогнулась всем телом. Это движение лишает меня рассудка, во мне вспыхивает всепожирающий огонь, малышка шепчет мое имя так страстно, так пламенно и возбужденно, что наше слияние кажется вечным, а обладание ею есть истинное откровение: Ира - моя.

Уже потом на улице, когда мной овладеет неописуемое бешенство, заставившее вскинуть руку вверх и заорать во все горло:

- Я - мужик! - Какой-то ханурик в ответ залопотал, что он меня уважает, но предпочел спешно скрыться за углом, в то время как из груди моей вырвались торжествующие песенные звуки.

Отчего такая тишь в этот особенный день моей жизни? Чего-то еще должно случиться? Чего я жду? Ответом мне тихой тенью, скользнувшая в комнатку мама:

- Не хочешь рассказать мне о своей девушке?

Я пораскинул мозгами, что лучше - стоять насмерть, как партизан или пойти на признание, которое может оказаться спасительным? И что постыдного в моем рассказе об Ире? Поймет ли она, какая она потрясающая девчонка и как мне с ней повезло?

- Мама, то у меня появилась девочка, красивая, умная, ласковая. Одним словом, классная. Мы любим друг друга. Мы с ней всегда будем вместе, - меня словно прорвало, и я никак не мог остановиться. - Она не похожа на других. С ней здорово, я очень хочу, чтобы ты с ней познакомилась.

- Конечно, милый. Я буду рада.

Она так же бесшумно, как и явилась, поднимается и уже у двери, выключив свет, тихим голосом прощается со мной: