Скинхед

— Стой! — завопил отец. — Не бросай трубку! Я постараюсь что-нибудь придумать! Давай встретимся. Все обсудим. Вечером дома.

— Папахен, — уничижительно протянула дочь. — Ты чё, совсем уехал? Нашел лохушку! Я тебе сказала, вернусь, когда все сделаешь.

— Ну, не хочешь дома, — заторопился отец, — давай встретимся на нейтральной территории, в кафе, например. Посидим, поговорим спокойно. Я к тому времени что-нибудь соображу.

— В кафе? — Алка задумалась. Конечно, рано или поздно, хоть сейчас, хоть после Сочи, домой возвращаться придется. Но возвращаться надо победителем, чтоб пикнуть не смели про свою Швейцарию! С другой стороны, отец хитрый, как сто китайцев! Приведет с собой в кафе охрану, она и оглянуться не успеет — свяжут по рукам и ногам и в самолет. С третьей стороны, что она — полная дура? Мало фильмов смотрела, как агенты встречи назначают? — Можно и в кафе, — проронила дочь замершему в ожидании отцу.

— Где, когда? — заторопился он.

— Щас! Так я тебе и сказала! Чтоб ты туда ментов нагнал!

— Да ты что, Аллочка…

— Короче, вечером позвоню. Часов в восемь. Скажу, где стрелканемся. Смотри, если увижу за тобой хвост, выпью яду. У меня цианистый калий с собой.

— Аллочка, — снова завопил отец. — Деточка! Я клянусь!

— Пока, — отключилась девушка.

Клуб «Грибоедов», бетонной бородавкой торчавший на пустом пятаке среди кривеньких улочек Лиговки, Алка выбрала не случайно. Долго думала, куда зазвать отца. Придумала. Во-первых, в «Грибоедов» люди типа папахена никогда в жизни бы не пошли, у бабки вообще кондрашка случилась бы, если бы вдруг она оказалась в этом мрачном, пропахшем пивом и табаком подвале. Во-вторых, в «Грибоедове» был жесткий фейс-контроль и натасканные охранники на раз отличали «свою» публику от ненужной, чужой, особенно ментов или каких других контролеров.

В этом клубе, как и в других подобных местах, в открытую баловались травкой и прочими воодушевляющими средствами, потому чужаку попасть сюда было сложно. Алка-то как раз была в доску своей, почти всю обслугу знала по именам и, главное, вполне могла ускользнуть через черную лестницу.

В-третьих, если встать за темным углом у входа, то тебя ни одна собака не различит, зато ты все подступы к клубу увидишь как на ладони.

Алка смотрела, как, точно повинуясь ее указаниям, отец отпустил такси на ярко освещенном перекрестке улиц Воронежской и Заслонова и пошел вперед, в темноту, к клубу. Ни других машин, ни посторонних фигур на улице не наблюдалось. Мужчина дошел до обозначенного дочерью дерева под фонарем. Остановился. Алка подождала еще пару минут, выскользнула из-за угла, схватила его за руку: «Пошли!»

— Аллочка! — просто ополоумел от радости тот. — Деточка! Как ты?

— Нормально. — И она подтолкнула остолбеневшего от счастья родителя ко входу.

— Мест нет, — сообщил равнодушный секьюрити, внимательно оглядев хорошо одетого немолодого мужчину.

— Это со мной, — вывернулась из-за спины Алка.

— Другое дело, — расплылся в улыбке грибоедовский страж и посторонился.

В тесном предбаннике за дверью было влажно и душно. Мрачные, ободранные стены. Узкая лестница, ощерившаяся прямо в темную пропасть.

— Аллочка, может, куда-нибудь в другое место, — заволновался Корнилов. — Уж больно тут…

— Билет купи, — приказала дочь. — Вон касса.

— Билет? — изумился отец. — Тут что, еще и за вход платить надо?

— У нас приличное заведение, — сообщил второй охранник, перекрывавший лестницу. — Живая музыка.

Корнилов покорно купил два билета. Они сели за вторым столиком от входа. Отец — спиной к барной стойке. Алка, наоборот, лицом.

— Что, папахен, не нравится конюшня? — ухмыльнулась дочь, четко уловив неуверенность и беспокойство родителя. — Конечно, это тебе не «Астория»!

— Как-то тут очень уже грязно, — выдавил Корнилов, — и публика…

— Нормальная публика, — скривилась девушка. — Очки-то солнечные снимешь или так и будешь как на пляже сидеть? Ничего же не видно.

— У меня глаза болят, — соврал отец, поправляя на переносице стильные вытянутые стеклышки.

— Смотри, — качнула головой Алка, — ты же черный, как индус. Или араб. А еще в очках, не видно даже, что у тебя глаза голубые.

— И что? — не понял отец.

— Ничего. Предупреждаю на всякий случай.

Алка и в самом деле не имела в виду ничего плохого, просто за спиной Корнилова, у барной стойки, пили пиво четыре знакомых бритых парня, дошедшие уже, судя по возбужденным громким голосам и частоколу матов, до вполне определенной кондиции. Вот Алка и ляпнула, не задумываясь.

— Доченька, — начал отец, — ну зачем ты нам всем устраиваешь такие испытания? Три дня неизвестно где…

— Кому неизвестно? — поинтересовалась девчонка.

— Ладно, давай поговорим как взрослые.

— Давай, — кивнула Алка. — Пива закажи. Тут же не изба-читальня, чтоб всухую сидеть.

Пиво принесли быстро, и Алка сразу выдула треть стакана — пить хотелось, Корнилов даже не притронулся.

— Аллочка, — он снова поправил очки, — ты должна вернуться домой.

— Кому должна? — спросила Алка, делая новый большой глоток.