Skinова печать

Хорст вдруг удивился, что в такой ситуации может думать не о себе, а о ком-то другом. Мужик был странный. Спортивного вида, в мягкой кожаной куртке, джинсах и ослепительно белых кроссовках. На вид — учитель физкультуры, выигравший в карты стопку долларов. Двое джигитов тут же рванулись к нему, на ходу доставая пистолеты. Тот, который направлялся к Хорсту, тоже обернулся в направлении пришельца.

Поведение бандитов показалось Хорсту странным, но удивиться он не успел. Разбогатевший физрук вдруг с быстротой молнии выхватил из-под черной куртки короткий обрез двуствольного охотничьего ружья. Жерла стволов показались Хорсту пугающе огромными. Обрез изрыгнул пламя. Два выстрела практически слились в один. Двух джигитов буквально отбросило на груду сваленного у стены ржавого железа.

Третий — тот, что находился ближе к Хорсту — вскинул руку с пистолетом. Незнакомец не успевал перезарядить свою карманную артиллерию. Но Хорст в прыжке достал абрека ударом ноги в затылок. Тот не сразу упал, а попытался развернуться. Тут к нему подскочил физрук. Абрек выпустил из правой руки пистолет, но тотчас выхватил закрепленный на предплечье кавказский кинжал. Острие рассекло воздух в миллиметре от глаза Хорста.

Физрук перехватил вооруженную руку, ударом колена в пах заставил на секунду отключиться нападавшего и вогнал ему в живот кинжал его же собственной рукой. Потом, наклонившись к тяжело раненному бандиту, вежливо попросил:

— Если выкарабкаешься, передай от меня привет Ибрагиму. Меня зовут Крюк, — и уточнил: — Опер Крюк.

Потом он ощупал карманы убитых и раненых бандитов. У одного из них был мобильник, и опер бросил его недорезанному джигиту.

— Держи, вызовешь себе «скорую».

Тот со стоном сжал телефон окровавленной рукой и принялся набирать номер, но потерял сознание.

Опер с интересом изучил трофейные документы. Прописка — поселок «Дружба» Битцевского района Московской области. Место работы — АО «Дружба». Должность — охранник. Документы двух других сделаны как под копирку.

Хорст молча наблюдал за манипуляциями своего спасителя. Впрочем, он тоже спас ему жизнь. Как тот назвал себя? Опер Крюк. Жалко, что мент, вроде ничего мужик. Ментов Хорст не переваривал.

— Хорст, — он протянул руку своему спасителю.

Опер крепко пожал ее. Хорсту показалось, что Крюк рассматривает его слишком внимательно, будто старается запомнить, или, наоборот, вспоминает, где он его видел. Но одновременно Хорст почувствовал, что между ними установилась незримая связь. Никакие обещания и клятвы дружбы до гроба не требовались. И так ясно, что на этого человека Хорст теперь может рассчитывать в любой ситуации. На чем они и расстались. На прощанье опер бросил Хорсту:

— Тебя здесь не было. На всякий случай найди себе алиби на сегодня. И запомни время. Сейчас ты должен находиться на противоположном конце города.

Хорст шел домой и никак не мог сообразить, на кого же все-таки устраивали засаду? На него или на этого опера Крюкова?

Хорст открыл дверь и вошел в свою квартиру. Родители были дома. Из кухни доносился шум, там мать готовила обед. Отец, как всегда, валялся на диване и смотрел телевизор. Его снова выперли с работы, что не особенно его расстроило. В этой жизни его интересовала только политика.

Мать приносила домой из супермаркета, где работала фасовщицей, полные сумки продуктов. Часть продавала, потому что всего не удавалось съесть. Холодильник ломился от икры, лососины, копченой колбасы и прочих деликатесов. В баре громоздилась батарея бутылок коньяка, медовой горилки, итальянского и французского вина.

Хорст прошел в свою комнату. Дома он был просто Митей. Здесь он мог расслабиться. Здесь находились его книги, его компьютер, его лазерные диски и видеокассеты. Говорят, Пушкин перед смертью с книгами прощался, как с самыми близкими друзьями. Пожалуй, у Дмитрия Минаева ближе книг тоже не нашлось друзей. Множество переплетов размешалось вдоль стен на стеллажах.

Здесь же на полке стоял музыкальный центр, а под полкой — ящик с лазерными дисками и видеокассетами. И никакой роскоши. Вместо кровати над полом возвышался на четырех кирпичах толстый пружинный матрас-сексодром. В углу наклонная скамейка, посреди комнаты свешивался с крюка для люстры боксерский мешок.

Дмитрий включил музыку. Вкус у него был классический, изысканный. Современной попсе и тяжелому року предпочитал он старый добрый «Лед Зеппелин». Слушая «Моби Дик», он разделся и прошел в душ.

Под струями воды хорошо думалось, а подумать было о чем. В голову лезли тревожные мысли. Он чувствовал, что атмосфера вокруг него становится все более напряженной. С ним и окружающими происходили странные вещи, в помещении «Языческого союза» крутились странные люди. Непонятно вел себя Игнат, да и Шварц неприятно удивил. К тому же куда-то пропал лучший друг — Витас.