Скиталец

Слуга исчез, беззвучно скользнув за одну из груд строительного камня, и де Тайллебур стал ждать, наблюдая за дверью и гадая, какая проблема может оттуда появиться. Однако вместо этого появился молодой священник с непослушными, растрепанными волосами и широким простодушным загорелым лицом. С ним была молодая женщина, бледная и хрупкая. Она, казалось, нервничала, но священник добродушно приветствовал де Тайллебура:

— Доброго дня тебе, отец!

— И тебе тоже, — вежливо ответил де Тайллебур.

Его слуга вновь появился позади пришедших, чтобы не дать им уйти, пока хозяин не позволит.

— Я принимаю исповедь брата Коллимура, — промолвил доминиканец, не дожидаясь, пока его спросят, что он здесь делает.

— Надеюсь, на его душе не так много грехов, — промолвил с улыбкой отец Хобб. — Но ты, святой отец, вроде бы не англичанин. И говоришь не как англичанин.

— Я француз, — сказал де Тайллебур.

— Как и я, — вставила Элеонора по-французски, — и мы пришли поговорить с братом Коллимуром.

— Поговорить с ним? — вкрадчиво переспросил де Тайллебур.

— Нас послал епископ, — гордо сказала девушка, — и король тоже.

— Какой король, дитя мое?

— Edouard d'Angleterre[7], — похвасталась Элеонора.

Отец Хобб, который не понимал по-французски, перевел взгляд с девушки на доминиканца.

— Зачем было Эдуарду посылать тебя? — удивился де Тайллебур и, когда его собеседница заволновалась, повторил вопрос: — Зачем было королю Эдуарду посылать тебя?

— Я не знаю, отец, — сказала Элеонора.

— А я думаю, что знаешь. Я думаю, ты знаешь!

Он встал, и отец Хобб, почувствовав опасность, взял Элеонору за руку и попытался увести ее из кельи. Однако де Тайллебур кивнул своему слуге, сделал жест в сторону отца Хобба, и пока английский священник пытался сообразить, чем же ему так не нравится доминиканец, нож уже вонзился ему под ребра. Бедняга захрипел, пошатнулся и с булькающим кашлем упал на каменные плиты пола. Элеонора рванулась, пытаясь убежать, но не успела. Де Тайллебур схватил ее за запястье и резко дернул назад. Девушка вскрикнула, но доминиканец тут же зажал ей ладонью рот.

— Что происходит? — спросил брат Коллимур.

— Мы делаем Божье дело, — успокаивающим тоном заверил его де Тайллебур. — Божье дело.

Над склоном засвистели первые стрелы.

* * *

Томас наступал с лучниками баталии левого крыла. Не одолев и двадцати ярдов, они сразу за канавой и недавно высаженной терновой изгородью вынуждены были податься направо. Путь лучникам преградил овраг, ближний к ним край которого порос папоротником, а по ту сторону находилась грубая, замшелая каменная стена. Сама по себе эта преграда была пустяковой, но когда Томас перелезал через стену, его холщовый колчан зацепился за неровную кладку и порвался. Выпала всего лишь одна стрела, но она угодила в «ведьмино кольцо» грибов, и юноша задумался, хороший это знак или дурной. Впрочем, лишь на долю мгновения: трескучий грохот шотландских барабанов побудил его подхватить упавшую стрелу и бежать дальше. Теперь принялись за работу все вражеские барабанщики, сотрясая натянутую кожу с таким неистовством, что, казалось, дрожал сам воздух. Шотландские ратники поднимали свои щиты, прикрывая копейщиков. Арбалетчик орудовал воротом, который оттягивал назад толстую тетиву и зацеплял ее за спусковой рычаг. Бросив взгляд на надвигавшихся английских лучников, стрелок поместил короткую тяжелую металлическую стрелу в направляющий желоб арбалета. Враги снова подняли крик, и теперь Томас даже разбирал некоторые слова: «Если вы ненавидите англичан...»

Потом мимо него со свистом пронеслась арбалетная стрела, и все вражьи слова мигом вылетели у него из головы. Сотни английских лучников двигались вверх по склону, причем большинство из них бегом. Стрелков у шотландцев было немного, но арбалеты превосходили по дальнобойности даже самые длинные и мощные боевые луки. Арбалетчики имели возможность поражать англичан издалека, и те, естественно, стремились как можно скорее сократить разрыв до расстояния выстрела из лука. Стрела на излете скользнула по траве у ног Томаса: не короткий, толстый арбалетный болт, а оперенная стрела, выпущенная одним из весьма немногочисленных шотландских лучников. Это означало, что они приблизились на нужное расстояние, и шедшие впереди английские стрелки уже натягивали тетивы. В небе замелькали первые стрелы. Лучник в нагруднике из бычьей кожи упал навзничь с арбалетным болтом во лбу, и кровь брызнула к небу, вдогонку его последней, взмывшей почти вертикально и израсходованной впустую стреле.

— Цельтесь в стрелков! — проревел человек в ржавом нагруднике. — Первым делом убивайте их!